Святослав Чумаков - Искатель. 1979. Выпуск №4
Но голос прозвучал еще раз — и ПУРу захотелось нарушить запрет.
Этого не полагалось делать, но почему-то впервые за время существования, чем больше не полагалось, тем более разыгрывалось любопытство. А уж если включалась подпрограмма любопытства, выключить ее, не удовлетворив, было не так просто. Она была предусмотрена еще в первичном программировании, аналогичном безусловным рефлексам человека. Создатели ПУРов считали ее очень важной, так как она способствовала познанию окружающего мира.
Терзаясь сомнениями, ПУР Седьмой попытался хотя бы вспомнить, кем именно наложен запрет. Оказалось — новым братом.
Пойти еще дальше и сломать запрет ПУР не мог.
Но голос не оставлял его в покое, вызывая все новые воспоминания, связанные с создателями. Особенно с первой учительницей, познакомившей его с V-программой. ПУР Седьмой вспомнил, как однажды, когда он никак не мог усвоить шестого пункта и его уже хотели подвергнуть частичному демонтажу и переделке, первая учительница решительно воспротивилась постановлению школьного совета программистов. ПУР Седьмой случайно подслушал ее разговор с представителем совета. Они говорили о… да, да, об этом самом… о первом пункте V-программы…
ПУР Седьмой почувствовал болезненный укол в то место мозга, где проходила линия энергопитания. Послышался голос нового брата:
— Прекрати вспоминать.
Но тут прежний голос зазвучал снова — и ПУР расслышал фразу. Она была подобна вспышке молнии, сваривающей огненным швом небо и землю, на которой он родился из отдельных узлов и деталей. Она распахнула шлюзы памяти, ибо была мостом между всеми существами — естественными и искусственными. Она уравнивала их по единому принципу, напоминая о великом и бескорыстном даре создателей своим созданиям. Именно поэтому она ко многому обязывала, и с нее начиналось приветствие патрульных:
— Требуем уважения к разуму.
И он наконец вспомнил содержание первого пункта: «Люди — главная ценность… Защитить их надо во что бы то ни стало…»
VI
…Щелканье счетчиков затихло внезапно. Стало необычно тихо. Эта звенящая тишина удивила Марию. Превозмогая боль, она раскрыла глаза и взглянула на экраны. Она увидела, как нарушился строй «рыб-скорпионов», как семь из них набросились на восьмого и мгновенно растерзали его, испепелили, а затем принялись восстанавливать базу. Одновременно они сами преображались, принимая форму обыкновенных патрульных роботов — ПУРов…
Раф ВАЛЛЕ
ПРОЩАЙ ПОЛИЦЕЙСКИЙ!
Глава I
Он был крепок, комиссар, и поддерживал форму: каждое утро сто упражнений для брюшного пресса, столько же на перекладине, укрепленной в дверной раме, час быстрой ходьбы. Так или иначе результат был налицо: в сорок пять лет — плоский живот, легкая походка, гладкое лицо, широкие плечи и железные нервы, что очень полезно, когда служишь в полиции, где работа с каждым днем становится все более хлопотливой и опасной. Но Жермена Вержа все это скорее забавляло.
Он выскочил из машины еще до того, как она остановилась, и очутился перед жандармским офицером, с которым был немного знаком.
— Прокурор ждет вас, — сказал офицер. — Он в плохом настроении.
— Это очень кстати; я тоже.
Жандармы оцепили квартал. Над самыми крышами проносились огромные черные тучи. Дом выходил на вытоптанную лужайку. Обычно на ней играли дети, но сейчас она была пуста. Всех жителей эвакуировали. Полицейский кордон удерживал их на расстоянии.
— Это на четвертом этаже, — сказал жандармский офицер.
Он указал рукой на окно, закрытое металлической шторой. В квартире забаррикадировался человек со своими двумя детьми. Он грозил устроить побоище, если его попытаются извлечь оттуда.
— Эти рогоносцы доставляют все больше хлопот, — заметил Вержа.
Он растолкал двух жандармов, чтобы пройти. Офицер последовал за ним. Внутри оцепления находилась группа людей в штатском, и среди них прокурор, невысокий худощавый человек с мрачным взглядом. Он не любил Вержа.
Прокурор вышел вперед.
— Мы ждали вас, комиссар. Я даю этому дураку два часа, чтобы сдаться. Затем отдам приказ о его аресте.
— Несмотря на ребятишек?
— Спасти их — ваша задача. Говорят, вы мастер своего дела. Так покажите это.
Прокурор отвернулся. Вержа перехватил взгляд инспектора Мора и подошел к нему.
— Как все это выглядит? — спросил Вержа.
— И хорошо и плохо. Тип несговорчивый. Упрямый. А парнишки воображают, что все это как в ковбойском фильме.
Один из них пульнул в полицейского. Промахнулся. Не будем же мы соревноваться в стрельбе с мальчишкой. Положи тельный момент: есть телефон — парень работает шофером, и его иногда срочно вызывают.
— Ты с ним говорил?
— Я ему даже сообщил, что вы приедете. Он, кажется, был очень польщен. Он сказал: это человек, который понимает.
— Оружие?
— Военный карабин. Американский, по словам Маше, который его углядел. Два охотничьих ружья у детей.
— Он умеет обращаться с карабином?
— По словам соседей, помешан на стрельбе.
Они стояли в пятидесяти метрах от дома, без прикрытия. Вержа это удивило.
— Сейчас передышка, — сказал Мора. — Вначале он выпустил целую обойму, одна пуля разбила вдребезги ветровое стекло машины с радиоустановкой. Машина в укрытии. Он понял, что лучше поберечь боеприпасы до атаки «индейцев».
— Где машина?
Мора указал на угол дома напротив, и Вержа направился туда в сопровождении инспектора. Он любил эту атмосферу: жизнь, приостановленная внезапной драмой, прокурор, который не пойдет ни на какой риск, но потом будет поучать, критиковать всех. Вержа терпеть не мог этих типов, которые никогда и не видели дуло пистолета в двух или трех метрах от своего носа, но со смаком разглагольствуют о «преступном акте».
Шале, водитель поврежденной машины, приветствовал Вержа. Он был сконфужен.
— Не допускайте меня к этому типу, а то я могу так его двинуть! — проворчал он.
Вержа сел в машину, схватил телефонную трубку, набрал номер, который дал ему Мора, стал ждать. Как всегда в подобных случаях, он был спокоен, в голове и в душе пустота. Краем глаза следил за окном, едва видным из машины. Ответили после четвертого звонка. Низкий голос с парижским акцентом воинственно спросил:
— Что надо?
— Это комиссар Вержа, — сказал полицейский. — Я хочу поговорить с тобой.
