Оливер Гофф - Глаз павлина
— Междоусобица. Ясно как божий день, — ответил Суини. — Вероятно, испугались, как бы и с ними не случилось того же самого.
— А может, полиция их напугала? — предположил Бен. — Может, они знали чуточку больше, чем рассказали, вот и поспешили смотать удочки, пока об этом никто не догадался?
Мы еще немного посудачили о причине исчезновения пондо, но Суини был прав — надо примириться со случившимся и не терять зря времени. Вся трудность заключалась лишь в том, чтобы взять на себя обязанности ушедших и распределить всю тяжелую и грязную работу. Лукасу такая перспектива не улыбалась, но делать было нечего, и он согласился.
Вскоре все наладилось. Время дежурств я продлил до двух с половиной часов. Насос работал без остановки по десять часов в сутки, чашеобразный котлован становился шире и глубже. Чувствовалось, что всех сжигает нетерпение, но я лучше других понимал, что склон котлована не должен быть слишком крутым, иначе при оползне он мог стать нашей могилой.
Шестой день принес радость и надежду: мы нашли монеты. Их обнаружил Бен, когда просеивал песок. Монеты блестели посреди сита, окруженные небольшой горкой из гальки. Увидев металлические кружочки, он заорал:
— Эй, глядите! Монеты, целых три! Здоровенные монетищи с самого «Гровенора»! Мы на верном пути. Корабль где-то здесь. Он где-то близко. Смотрите! Проктор был прав. Он был прав!
Безудержная радость Бена передалась всем нам. В ближайший час обезумевший насос обрушил на нас лавину находок: здесь были и цепочка для часов, и несколько бусин, различной величины пуговицы, еще несколько монет и маленькая серебряная табакерка.
На следующий день приехали Карен и доктор Инглби. Мы с Беном возились на кухне — я помогал ему готовить ужин, когда на подъеме показался «мерседес». Увидев его, я тотчас потерял интерес к еде.
— Ну вот, наконец-то мы и приехали. — Доктор Инглби пожал мне руку. — Вы, наверное, уже и ждать перестали? А как тут у вас продвигается работа? Карен вся извелась, боялась, что мы пропустим самое интересное. А вы нашли уже что-нибудь?
— Да, — кивнул я. — Результаты вселяют надежду. Я потом расскажу вам обо всем.
— А мне? — дотронулась до моей руки Карен. — Я тоже хочу обо всем услышать. Но сначала посмотри на наше новое приобретение. — Говоря это, она потащила меня вокруг машины, а потом гордо отступила назад: — Ну, что скажешь?
Восхищенный, я уставился на маленькую яхту, закрепленную на крыше трейлера.
— «Озорница»? — воскликнул я, рассмотрев на голубой корме белые буквы названия. — Доктор Инглби, вы получаете высшую оценку. Я и сам не смог бы назвать ее лучше.
Старик просиял:
— Уверяю вас, это было совсем нетрудно. Название яхты напрашивалось само собой.
Мы оба посмотрели на сияющую Карен.
— А где мы ее поставим на якорь? — спросил я.
— В устье реки. Но будем выходить на ней в залив каждый день, — решила Карен.
К нам подошел Бен, а с ним Барри и братья Фурье. Когда с приветствиями и представлениями было покончено, все поспешили в палатку при кухне, служившую столовой.
Последняя неделя была так богата событиями, что рассказывать пришлось долго!
— Невероятно! — воскликнул доктор Инглби. — Четверо убиты, остальные исчезли… Просто невероятно! А из полиции никаких вестей?
— Никаких. — Барри покачал головой. — Но есть и приятные новости. Мы нашли монеты и кое-какие безделушки. А если найдем затонувшее судно, то и не вспомним о неприятностях.
Дни шли своей чередой, и работа продолжалась. Насос всасывал и выплевывал песок, котлован становился все глубже, а мы жили по установленному графику — два с половиной часа работали под водой, два с половиной — отдыхали наверху.
Рассвет восемнадцатого дня я встретил на корабле. Занималась заря, яркая, как полет фламинго, но вскоре небо побледнело и стало беловато-голубым. Было жарко и душно, и я с беспокойством смотрел на длинную гряду облаков, лениво нависших над горизонтом. Я направился к Суорту на мостик, чтобы поделиться своими опасениями.
— Что скажешь о погоде? Вроде гроза надвигается.
— Не знаю… Возможно… — ответил он осторожно. — Стрелка барометра слегка отклонилась, но не более того.
— А метеосводка?
— Мы ее не получили. Рация сломалась. Барри уже чинит ее, но боюсь, следующее сообщение поступит не скоро!
Он прищурился и внимательно посмотрел на небо:
— Напрасно ты волнуешься, дружище. Погляди — небо чистое. Я советую начать работу, а если погода испортится, вас успеют предупредить об опасности заранее.
Я постоял в задумчивости, барабаня Пальцами по стеклу, пока не принял решения:
— Вы с Хендриком дежурите в первую смену. Если погода будет меняться, я немедленно сообщу.
Солнце поднималось все выше и выше, обрушивая на нас потоки безжалостных лучей. Лукас и Суини спрятались в палатках поближе к кондиционерам и холодному пиву. Все остальные изнемогали от жары. Бен ворчал и ругался.
— Послушай, Бен, обещай мне следить за погодой, пока я буду внизу, — обратился я к нему. — Не нравится мне эта жара. Если будет шторм, лучше заблаговременно выбраться из котлована…
Бен взглянул на небо.
— Черт его знает, будет шторм или нет. Но ты прав, готовиться к нему нужно заранее. Так что не волнуйся, я буду смотреть в оба. Если решу, что тебе пора возвращаться, отключу насос.
Насос заглох часа через два с небольшим. Измеритель глубины стоял на отметке пятьдесят футов. Я сделал быстрый расчет — понадобится пять минут на декомпрессионную остановку. Подплывшему Барри я показал наверх и выставил вперед растопыренную пятерню. Он кивнул, и мы взмыли ввысь. Я едва выдержал три из положенных пяти минут.
Погода изменилась до неузнаваемости. По небу неслись, обгоняя друг друга, плотные черные тучи. Шквальный ветер рябил воду и злобно швырял ее мне в маску. Я посмотрел на «Озорницу». На ее мачте раненой птицей бился парус. Карен отчаянно пыталась опустить его. Старик стоял на коленях возле якоря. Потом парус надулся и стал забирать ветер.
Я подал знак Бену, указывая в сторону яхты, и поплыл на помощь «Озорнице». Заметив мое приближение, Карен задержала движение яхты, пока я не поднялся на борт. Сняв акваланг и ласты, я поспешил сменить ее у румпеля.
14
Ураган продолжался всего несколько часов, но бед натворил немало.
— Итак, подведем итоги, — заключил Бен после предварительной дискуссии в кают-компании «Мэри-Джо». — Виллем Фурье — подбитый глаз. Лукас Ривельд — растяжение связок. Ник Суорт — резаная рана на руке. Джо Суини и доктор Инглби — совершенно расстроенные желудки. «Озорница» — царапины на корме. На «Мэри-Джо» побиты стаканы, тарелки, соусники, чашки, все вместе — рандов на пятьдесят. Теперь последнее и главное. — Он выдержал театральную паузу. — Восемнадцать дней непрерывной, тяжелой, упорной работы под водой — все коту под хвост.
