Владимир Караханов - Продолжение поиска (сборник)
Вошел Шахинов, следом Рат с линейкой и набором карандашей.
— Здесь многое, — Шахинов приподнял, словно взвешивая, нашу справку, — но, оказывается, не все. Мы старались получить данные о самом преступнике, искали только его. Эта прямолинейность и завела нас в тупик. Гораздо меньше мы интересовались теми, кто приютил преступника и снабдил информацией.
— Да, объекты грабежа он выбирал без промаха, — согласился Рат.
— Взгляните-ка, — из груды бумаг Шахинов извлекает обязательный чертеж, — вот район массовой застройки. Дома, где совершены кражи, помечены. А теперь…
Мы с Кунгаровым заранее улыбаемся в ожидании знакомой фразы.
— …Подумаем графически, — продолжает Шахинов.
Любо смотреть, когда он работает линейкой и карандашом, в нем наверняка пропал конструктор. Линии, соединяющие дома с «крестами», образовали пятиугольник.
— Естественно предположить, что информатор живет в одном из соседних домов, но я внимательно изучил рапорты участковых, ваши данные, беседовал с председателями домовых комитетов — заподозрить кого-либо из жильцов в связях с преступником нет оснований. К тому же диапазон сведений для любого лица, проживающего в одном из домов, уж слишком велик. В то же время очевидно, что вор избегал краж за пределами строго ограниченного участка, идя на гораздо больший риск задержания. По-видимому, риск компенсировался осведомленностью.
— А вот у оперативников ее не было, — вставляет Абилов.
Шахинов косится на него, сам он никогда никого не перебивает.
— Значит, источник информации находится где-то внутри жилого массива, — Шахинов указывает карандашом на квадратик общежития химкомбината.
Рат возражает:
— Общежитие я проверял, посторонних там не было.
— Я имею в виду информатора. Ночевать вор мог и в другом месте.
— Да, да, — решительно вмешивается Абилов, — соучастник проживает там, несомненно. Следовало с самого начала обратить на общежитие серьезное внимание. В февральской директиве об усилении профилактической работы как раз упоминаются общежития.
Шахинов терпеливо слушает, потом говорит:
— Соучастник в общежитии скорее всего не проживает, он там работает: уборщицы, кочегары, слесари. Некоторые из них наверняка работают по совместительству. Тщательно и быстро надо изучить обслуживающий персонал. Кстати, очень может быть, что гастролер скрывается в доме своего информатора.
Мы поднимаемся.
— Еще одно: очередная кража, если она произойдет… В общем, возьмите под оперативное наблюдение вот эти дома, — он подчеркивает три квадратика на самой длинной стороне пятиугольника. — А теперь, извините, у меня прием граждан.
В кабинетике Рата Абилов уселся основательно и тут же взялся за копию нашей справки. В работоспособности ему не откажешь, не любит сидеть сложа руки.
— Не будем мешать, пойдем к тебе, — предложил Рат.
Мой стул заскрипел под его тяжестью.
— Доконал меня Шахинов своими иллюстрированными умозаключениями.
— Он предложил много дельного, — сказал я.
— Ничего нового, просто кое-что мы действительно не успели.
— Темир-бек, вам он тоже преподавал, однажды взял со стола чернильницу и спросил: «Что вы можете сказать об этом предмете?» «Стеклянный»… «хрупкий»… «с откидной крышкой»… «янтарного цвета»… «квадратный снаружи — круглый внутри»… «на стекле узоры»… Чего мы только не выкрикивали, а он все требовал: «Еще, еще…», пока не выдохлись окончательно. А потом одна из девчонок выпалила: «Это чернильница!» — «…И в ней отсутствуют чернила», — добавил он. А ты говоришь: ничего нового.
— И тебя на рассуждения потянуло? — усмехнулся Рат. — А мне выслушивать всех на пустой желудок!
Шуткой он пытается скрыть раздражение. Что ни говори, а Шахинов ткнул нас в общежитие, как котят носом в блюдце.
— Эдик тоже хорош, — продолжал Рат, — нашел время учиться; у него-то наверняка знакомые среди персонала общежития имеются. И этот еще сидит, строчит на нашу голову.
— А чем это Абилов сейчас занят? — спрашиваю я.
— Справку по нашей справке пишет. Потом у себя в министерстве приладит шапку и доложит руководству.
— Какую еще шапку?
— Первую страницу, где обо всем и ни о чем. У него в сейфе лежит специальная папка с архивными документами по всевозможным вопросам, покопается в ней с полчаса, найдет что-нибудь подходящее, кое-что выкинет, кое-что добавит — и готово. Папка давно пожелтела, но хранит ее Абилов, как…
— Гоголевский игрок свою чудесную колоду.
— Это уж тебе виднее, — усмехнулся Рат. — Только мы за Нераскрытые кражи можем и в приказ попасть. Что бы Комарову приехать, тот бы действительно помог.
При упоминании о Стасике Комарове, тоже сотруднике министерства, в моем воображении сразу возникла худая, по-юношески угловатая фигура и лицо, словно по ошибке взятое из другого комплекта; ироничный, чуть жестковатый взгляд и неожиданно располагающая улыбка на тонких, твердо очерченных губах. Мне даже показалось, что я услышал знакомый, глуховатый голос: «Что, ребята, добрался и до вас гастролер? Дышите носом, поймаем». Стасик тоже прежде всего взялся бы за документы — «ноги в руки» — не его принцип, — но взялся бы совершенно иначе. Только вот как? В данном случае я и сам не знаю.
Испортив сигарету (Рат не затягивается, а только пыхтит), он предлагает:
— Перекур закончен. Во-первых, обедаем, во-вторых, топаем в общежитие и так далее, сообразуясь с обстановкой.
Абилов решил присоединиться к нам. Он уже надевал фуражку, и мы нетерпеливо топтались в дверях, когда из дежурной части выскочил Кямиль и крикнул:
— Сигнал на пульте!
Дежурный загипнотизирован вспыхнувшей лампочкой, а мы косимся на телефон. В течение трех минут хозяева квартиры должны позвонить сюда и назвать шифр. Если не позвонят, значит…
Не позвонили. Но Рат сказал:
— Подождем еще.
Это понятно: уж очень не хотелось обмануться, ведь сигнал тревоги все из того же района. Неужели он?
Молчим, словно боясь спугнуть светящуюся точку. Под ней табличка: «ул. Нефтепереработчиков, 12, блок 1, кв. 8, этаж 4, Рзакулиев М. Р.».
— Все. Поехали!
Рат в три шага проскакивает коридор, Кямиль, Абилов и я бежим следом. На улице Рат взглядом пересчитывает нас и, минуя «Волгу», бросается к «хулиганке». Так мы называем «газик» с крытым кузовом и синей полосой по бокам. В этой машине «покаталось» все городское хулиганье.
В кузове здорово трясет, но, не будь Абилова, Рат из солидарности все равно не сел бы в кабину. Теперь, когда остальное зависит уже не от нас, он начинает с голодухи дразнить Кямиля.
