Юрий Тупицын - Искатель. 1976. Выпуск №5
Он подтащил ногой стул и сел напротив Лорки.
— А что, если мы имеем дело со скрытым сопротивлением некой неземной цивилизации?
Лорка, с острым интересом ждавший «красивой и вдохновляющей» идеи товарища, не мог скрыть своего разочарования. Чуткий Игорь, конечно же, сразу заметил это и рассердился.
— Ты что же, не допускаешь возможности контактов с инопланетянами?
— Почему же? У нас бывали встречи.
— Я имею в виду не дальний космос и не чужие планеты, консерватор! Я говорю о контактах прямо здесь, на Земле.
— Что-то вроде визита на чашку чаю? Или явления Христа народу? — флегматично уточнил Лорка. — Думаю, что всемирное бюро информации уведомило бы нас о таком эпохальном событии.
— Нет, мой милый. Я имею в виду контакты односторонние: в виде скрытого сбора информации о землянах или активного, но тайного вмешательства в наши земные дела.
— В принципе возможно и такое, — Лорка не скрывал своего скептицизма. — Но уж очень все это легковесно, как в детском приключенческом фильме. Агенты инопланетной цивилизации на Земле! Под каким соусом и в каком облике, Игорек? Любая подделка под человека, будь то чистый робот, биомех или что-нибудь иное, саморазоблачит себя за несколько часов контакта.
— Это второй вопрос, — нетерпеливо перебил Дюк.
— Допустим. Итак, тайные агенты на Земле, а мы об этом не подозреваем. И чем же они занимаются? Я бы поверил в их существование, если бы они скопировали записи центрального информатория, взяли на абордаж и угнали бы наш лучший галактический корабль или поставили несколько хитрых экспериментов, чтобы определить характер и цели нашей цивилизации. А инопланетяне, видите ли, не нашли ничего лучшего, как потихоньку, но целеустремленно изводить одного кандидата в командиры кикианской экспедиции за другим. Зачем?
— Очень просто — они хотят сорвать нашу экспедицию на Кику! Может быть, не сорвать, а просто задержать; кто знает, вдруг у них на Кике собственные интересы? А может быть, они хотят, чтобы экспедицией командовал чем-то удобный для них человек, к которому они успели подобрать некие ключики.
Пожалуй, впервые за время разговора об инопланетянах на лице Лорки вместо скепсиса и иронии появилось выражение серьезного раздумья. Дик немедленно заметил это.
— Хочешь, я объясню, почему тебя так шокирует идея об инопланетном вмешательстве в земные дела? Все дело в боге.
— В боге? В каком боге? — удивился Лорка.
— В самом обыкновенном. В том самом бородатом старике, который, сидя на облаках, за шесть дней сотворил целый мир, а потом время от времени считал нужным совать нос в земные дела, хотя его никто не просил об этом.
— Положим, — возразил Лорка, помимо воли увлекаясь этой интеллектуальной игрой, — до сотворения мира и облаков не было.
— Это детали, — отмахнулся Дюк. — Ты лучше вспомни, сколько тысячелетий человечество было задавлено богами. Богам строили храмы и приносили жертвы, во имя богов отказывались от радостей жизни и сдерживали жажду познаний. В конце концов бога сбросили с его облачного трона, но упрямый старикашка сдался не сразу. Он еще долго, как таракан, прятался по темным щелям познания и исподтишка пакостил человечеству, появляясь в науке в самых непостижимых и несхожих обличьях. Наконец полностью восторжествовал материализм, со старикашкой вовсе перестали считаться. Но осталось наследие прошлого! Подсознательная память о былом рабстве духа, инстинктивный страх перед новым порабощением, что-то вроде клаустрофобии, или боязни темноты. И как только заходит речь о возможности вмешательства инопланетян в земные дела или о космическом разуме, мы немедленно встаем на дыбы! Не новые ли это происки хитрого бородатого старикашки?
— Да, — рассеянно сказал Лорка, думая о своем, — в космическом разуме есть что-то от бога.
— И ты туда же, несчастный антропоцентрист! — с досадой сказал Дюк. — Вдумайся, вселенная не имеет ни начала, ни конца, она существует вечно! Миллиард веков миллиард раз возведенный в миллиардную степень — ничтожный миг по сравнению с ней. Ты ощущаешь это?
— Да, — с легкой улыбкой ответил Лорка, — у вечности довольно острый аромат.
Но увлеченный Дюк уже не обращал внимания на шутки.
— Теперь подумай, как мы бесцеремонно обращаемся с этим колоссом. В бесконечной веренице времени мы выбираем крохотную точку — те самые двадцать-тридцать миллиардов лет, в течение которых существует Галактика, звезды, планеты, — и именно этому мгновению приписываем право на разум. Вот ведь какое нахальство и самонадеянность! А жалкий отрезок нашей звездно-галактической эпохи ничем не лучше и не хуже любого другого, до сегодняшнего восхода солнца таких отрезков пролетело бесчисленное множество. Почему мы им отказываем в праве на разум?
— Мы не отказываем, — возразил Лорка.
— Ах, не отказываем, — сейчас же уцепился за эту фразу Дюк. — Но, кроме того, мы должны отдавать себе отчет, что по мере своего развития сообщество разумных постепенно при обретает все большую власть над природой и наконец перестает зависеть от нее совершенно. Такое сообщество приобретает право на неограниченное существование. Разве человечество не живой пример этому?
— Допустим.
— Ловлю тебя на слове. Сколько же таких могучих цивилизаций возникло в ходе вечного существования вселенной? И разве они не должны рано или поздно найти друг друга и объединиться?
Лорка и не думал возражать, он просто спросил с оттенком грусти:
— Почему же мы так одиноки среди звездных дорог?
— Может быть, мы просто не доросли до этого суперсообщества разумных. Не принимают же подростков в общество космонавтов или в члены Академии наук. А может быть, — по губам Дюка скользнула легкая усмешка, — наша Галактика — своеобразный заповедник, за которым пристально наблюдают мириады мудрых глаз. Мы же создали на Земле такие заповедники для диких зверей и стараемся как можно меньше вмешиваться в их внутренние дела.
Игорь Дюк тихонько засмеялся, поглядывая на задумчивое лицо товарища.
— Я убежден, Федор, разум вечен, как и сама материя. И на верное, все, что мы видим вокруг себя и близко и далеко, так или иначе связано с ним. А если космическое сообщество разумных существует, оно просто обязано присматривать за человечеством, если не явно, то тайно. Ведь мы мужаем, набираемся сил, все дальше и дальше проникаем в космос. И чем активнее мы становимся, тем жестче должен быть контроль за нами. Резвящийся львенок — это львенок, способный лишь на озорство: царапины на руке хозяина, разбитая ваза, разорванная подушка. Если же расшалится молодой, но уже полный сил лев, можно ждать настоящей беды.
