Вячеслав Перекальский - Солнце в кармане
Взглянув на напарника, и припомнив что трассы выстрелов оставшиеся на его стенах были плотными, но все проходили выше голов предполагаемых целей, в его мозг холодными щупальцами вцепилась догадка.
Это были не просто покушения с целью убийств, это были доходчивые фразы, предложения, высказанные не вербальным способом: "Поймайте нас! Разозлитесь и гонитесь за нами! Вы взбешены? Идите по нашим следам, и вы найдете такое! Ваши крыши снесет окончательно!".
Когда он поделился с О Брайаном предположением, тот вскинулся: "Да запугать хотели!", но чуть погодя сник — сел и призадумался. Ну не играют в бандитские игры с ФБР при расследовании пропажи документации. В наше время, только дай такой прекрасный повод, и вывернут тебя наизнанку писькой внутрь, каким бы ты не был крутым мафиози или законником.
Подтверждение его догадки пришло вместе с начальником. Тот озабочено сообщил, что в ночь на сегодня зарегистрирован, и вылетел рейсом "Нью — Йорк — Берлин", пассажир Кэйн Элдридж. К сообщению были добавлены фотографии: Кэйн Элдридж собственной персоной, мило улыбается, глядя прямо в скрытую камеру на контроле в Аэропорте. "Издевается, сволочь" — резюмировал О Брайан.
Дежурный сообщил, что Кацман не пришел на работу в редакцию, и дома его нет.
Начальник убежал куда-то, не хорошо ругаясь. Потом вызвал Питера к себе в кабинет.
— Питер, дела складываются так, что тебе следует… отдохнуть.
Харроу удивленно воззрился на физиономию начальника — потуги к соучастию отображавшиеся на ней напоминали морду бульдога пытающегося сюсюкать.
— Да. Ты перенес стресс. К тому же, как я заметил, семейная жизнь тебя утомила. И еще….Тебе и твоему напарнику придется отдыхать вместе. В Европе.
Мне подсказали, что в Германии есть одно славное местечко, окруженное дубовой рощей на берегу тишайшего озера. Там поблизости, кстати, в прошлую эпоху, долгое время провел наш заочный друг, гражданин Кейн. Это военная база в бессрочной аренде правительства Соединенных Штатов.
Так что вечером вы вылетаете, В Потсдамском Аэропорту вас встретят. Наши сведут, а немцы помогут. Приступайте к подготовке.
— Но Элизабет! Она перенесла по более моего, она же девушка. Ей будет тяжело без меня.
— Нет ничего надежней и успокоительней родительского крова. Поживет пока у нас. — Непререкаемо хлопнув по столу, завершил дебаты начальник — отец Элизабет, жены Харроу.
— Пойми сынок, — интимно приобняв за плечи, подвел Питера к выходу начальник. — Я здесь как тот римский святой, как его? Ну, как марка виски! Сент Дэниэл, кажется. Я самоотверженно захожу в клетку и вырываю тебя из лап дикой пантеры. Не даю свершиться мученическому твоему истощению. Опускаю тебя на европейские, так сказать, вольные хлеба.
А ребенок пока посидит дома. Да и бабушка соскучилась…
Глава Третья
Берлин
Весеннее солнце Берлина по-летнему жарило еще голые аллеи и голуби остужаясь, барахтались в остатках луж.
Здесь, чуть в стороне от штрасс Берлина — журчание фонтана и аромат турецкого кофе. Но люди, не сносные люди — туристы, выследили этот уголок покоя по благости лиц посетивших это кафе берлинцев, и теперь, до позднего вечера, топили здешнюю тишину гулом иноземной речи.
Здесь привык встречаться с неудобными клиентами Фридрих. Вот, один из них. По-кошачьи лавирует меж столиков по направлению к нему. Цыган, по имени Ромул, по национальности албанец. Стройный, одетый в черный с золотом костюмный ансамбль. С черными кудрями и золотыми серьгами, он просто излучал опасность женским душам. Поймав себя на этой мысли, Фридрих додумал: "..и расслабившемуся мужчине всадит под лопатку нож, да будет в том нужда".
— Салам аллейкум, Фриззи, как здоровье семьи, не оставил ли достаток?
Ромул изъяснялся на превосходном немецком, в отличие от собратьев и щеголял тем.
— Спасибо, не женился. И в казино не хожу.
Албанец присел за столик в элегантной позе — локоток на столешницу, одну ножку чуть назад.
— Лелеешь Удачу, заперев ее в детской? Не опасайся, моя просьба невинна и хорошо оплачиваема.
— Я не девственница, не уговаривай. Излагай конкретно, у меня сегодня строгий лимит времени.
Деланно вздохнув, ловелас выложил:
— Моим родственникам приспичило заняться самообразованием, и, для практики в освоении научной терминологии, им подай копии с реальных работ.
Такой вот каприз. И, желательно что бы это была документация, хранящаяся на американской базе бывшего американского контингента в Западном Берлине. Там, кажется, сейчас склады консервации. Эта документация хранится в папках под названием "Блиц Индру". Запиши, пожалуйста. Требуются копии всех документов, во всем папках под этим титулом.
— И все?
— Сроки сжатые — три дня.
— По этому делу, я отвечу тебе до утра, по сотовому цифру. Я назову цену, и это будет цена услуги на условиях "всё включено". С доставкой на место передачи: в это же кафе. Ты отвечаешь "Да", — и нет проблем.
— Я не сомкну глаз до утра, мой драгоценный, думаю, твоя цена будет уважаема моими родственниками. А нам, я так понимаю, снова встречаться через три дня, в пятницу: на этом же месте, в это же время?
— Да.
Цыган, привстав, изобразил поклон и уже молча, растворился среди посетителей, будто и не было его. Фридрих не спеша допил кофе, и, бросив на столик несколько монет, отправился к своей машине припаркованной далековато от этой закрытой для транспорта зоны. Сев в машину и уже остановившись у светофора, услышал в открытое окно знакомую до дрожи мелодию, насвистываемую из машины, вставшей в соседнем ряду: "…Расцветали яблони и груши. Поднялись туманы над рекой. Выходила на берег Катюша…".
Это был Ваня. Молодой Русский немец по имени Йоханн Бергер. Привезенный в Германию в двухлетнем возрасте ребенком, он много натерпелся от своего отца, не сумевшего встроиться в германское общество. Обозлившийся и сильно пьющий папаша издевался над матерью, тоже немкой, и сыном. Называл их русскими свиньями и уродами, сопровождая руганью побои.
Наверно поэтому, назло отцу и всем вокруг, Йоханн считал себя русским. И утвердил себя русским в бесконечных драках по любому поводу. Он получил кличку "Ваня", и принял ее с достоинством. Повзрослев, сам нашел и подмял под себя "русскую мафию". Банду, воровавшую автомобили и продававшую их на российский рынок. В ней были украинцы, поляки, пара румын, и ни одного русского. Единственным "русским", а по совместительству и немцем в ней стал Ваня. Знавший по-русски десяток общеизвестных слов типа "водка", " бортч", "икра", и имевший два любимых звукосочетания — "Су-Ка-Блиа" и "Ни-Ху-Тебе",употребляя их при разборках.
