Вячеслав Перекальский - Солнце в кармане
— Визитка этого мистера Элдриджа или что там у вас для обратной связи? Надеюсь не три красные ракеты?
— Нет. "Над Всей Испанией Безоблачное небо", — это навсегда, это классика, но в нашем случае — нет. А визитка — вот она.
— Спасибо, до свидания… кстати, профессор, а вам не кажется что ваши выступления, статьи слишком…
— Антиамериканские?
— Нет, хотя и это в какой-то мере. Как может показаться многим, но не мне. У меня была хорошая школа.
Нет. Но слишком Экстремально, эксцентрично. Мне кажется, вы перегибаете — граждане и так запуганы до предела, а тут еще с вашей теорией заговора и предчувствием войны.
Средний американец мягкотел, и это не Европа, где доводы разума действуют на общество. У нас чуть сильнее придавит жизнь и жди истерики, бунтов дурацких, стрельбы.
У меня есть доступ ко многим данным. Так вот — с 95-го года кривая уличной преступности неуклонно падает, а количество показов актов насилия по ТиВи и в Кино неуклонно растет. Я выводов не делаю, я при исполнении, а вот вы, профессор добавляете маслица в огонек.
— А вы мне нравитесь агент Харроу! Не ошибся? — Запомнил с первого раза. Видите ли, я всегда был консерватором… Да, да! — Консерватором, из приличной, даже аристократической семьи. Менонитского вероисповедания, привезенного еще из Фризии в ХVII веке.
Но подвело широкое Европейское образование — в Англии, Италии, Франции. Мне нравилось учиться.
И как я радовался успехам Америки. Мы победили Коммунизм! Но с определенного момента я увидел — никто не хочет останавливаться. Нужен весь мир — ни меньше. Я прозрел и увидел как многие действия, даже риторика, копируют коммунистические образцы. До смешного, да еще с американской наивностью первопроходцев! Но главное — цели, те же! И это лезет со всех щелей.
Ну ладно: поставить под контроль планету, — я согласен. Но не такими же революционными методами и темпами! Но даже это не главное. Они хотят перестроить само американское общество, подменить его институты коммунистическими структурами. Я вернулся в Америку. И веду свою образовательную деятельность. Бью по мозгам своих же братьев консерваторов. Они должны понять, что в наше время, что бы быть по настоящему Правым, нужно стать немного Левым.
Кстати, можете посмотреть нас по интернету, если интересно. Вот адрес в сети, и мои данные…
Харроу оставив странного профессора экстремиста — меннонита*, спешил в город. Очень хотелось пообщаться с офисным репортером из "New Yоrker" еще раз. Теперь у агента был повод и право потрепать его холеную наглость. Проверил через бортовой компьютер, что в ФБР есть на агента ЦРУ Кэйна Элдриджа, результат ожидаемый — пусто. Запросил о помощи родную контору — по телефону начальника отдела, лично. В ответ услышал:
— Питер, после женитьбы ты молодеешь с каждым днем. Скоро ты запросишь титьку пососать. Тебе напомнить — ты письменно должен подать запрос по всей форме, с указанием весомых причин. Ты забыл, что с 11го сентября 2001-го года наши с ЦРУ отношения заметно не улучшались, скорее наоборот. Ладно, не порть казенное имущество: не грызи трубку, я попробую по-своему, но ни чего не обещаю.
В стремлении к встречи репортера Кацмана напарник Питера за рулем излучал большее не терпение чем сам Питер. Он страсть как любил потиранить зарвавшихся журналюг.
Пока Харроу общался с профессором, Генри О Брайан накопал по известным только ему кладбищам кучку мерзко пахнущих фактиков из жизни и впрямь "выдающегося" труженика пера Кацмана по кличке "Иприт"*. Кучка дерьма началась с торговли наркотой в студенческой среде на втором курсе университета — парнишка тогда открутился. Открутился и во второй раз — когда был пойман на торговле в армейской части. Якобы выполнял задание редакции, добывал материал. Был задержан на одной из вилл в Майами в толпе обдолбанных в усмерть адвокатов, собравшихся на симпозиум делиться опытом по страховым делам. Опять же не доказано: кто снабдил законников таким количеством наркоты. О более важном: был замечен одним стукачом в обществе весомого нью-йоркского мафиози по кличке "Уайт Мао".
"Так, что жопа у него вся в говне — берем за жабры". — Подытожил свой краткий доклад О Брайан.
Кацмана взяли нагло — недолго подождав его выхода из офиса, зарулили на остановку такси и запихнули в салон. О Брайан продемонстрировал толпе свидетелей свое удостоверение, громогласно возвестив о борьбе с терроризмом.
— Так, мистер Государственный преступник, будем колоться? — принялся раскручивать маховик допросных процедур О Брайан, увесисто обхлопывая тельце Кацмана, имитируя обыск. И тут же больно ткнул в нос кулаком с зажатым в нем пакетиком кокса, якобы извлеченным из кармана репортера. — чё, "mother fucker", сбываем наркоту по редакции?
— Господа! Господа! Что вы себе позволяете! Только в присутствии… — Кацман пытался выплыть из ситуации привычно, через адвоката, но самим словом "адвокат" поперхнулся вместе с коксом из порвавшегося пакетика, запихнутого эфбээршником ему в рот.
— Нет! Он просто жаждет сесть лет на десять! Без суда!
— Мы в демократической стране…
— Дурашка! по тому огромному делу, по которому ты уже проходишь, суд может вообще не состоятся, а тебя как ценнейшего свидетеля, мы обязаны спрятать.
— Вот, вот — в тюрьме спрячем, как наркодиллера! Ты будешь сотрудничать, сука?
— Что вы от меня хотите?
— В твоей статье о похищенных документах из архива "Дженерал Электрик" содержались сведения доступные лишь самим похитителям. Кто тебе их передал?
— Господа полицейские…
— Очнись, мы из ФБР.
— Господа агенты ФБР, богом клянусь, хоть это ставит пятно на мою репутацию…
— Забудь о пятнах на коленках, — ты в дерьме по уши!
— Богом клянусь, я не писал этой статьи. Статья пришла по факсу.
— Ты имеешь в виду комментарии профессора Вандеррброкка?
— Нет, сама статья и комментарии пришли вместе. Я их даже не правил, только прочитал и подписал у редактора в печать. Я думаю, это не будет афишировано? Моя репутация…
— Успокойся, научишься писать заново в тюремном пресс-центре — поправишь репутацию: воспоешь сладкий запах свободы исходящий от дешевых сигарет. "Кэмэл" без фильтра, кажется. Этой маркой отоваривают зеков? Опишешь горькую поэтику группового изнасилования в душе. А так же зарождение светлого чувства жизни в старом теле с новыми женскими функциями — тюремной бляди. Кто тебе их передал?
— Кэйн Элдридж.
— Откуда ты его знаешь? Как давно?
— Нас познакомил очень серьезный и влиятельный человек года два назад.
— Как фамилия этого "влиятельного" человека?
