Марко Марчевский - Остров Тамбукту
Я шел осторожно, часто останавливался и прислушивался. Никаких человеческих голосов. В лесу раздавались только резкие крики обезьян. Через полчаса тропинка неожиданно привела меня к частоколу из бамбука. За частоколом слышались человеческие голоса. Я опасливо приблизился и, заглянув в щель между бамбуковыми стволами, увидел двух туземцев — может быть, тех же самых, которые ходили к источнику за водой — и нескольких женщин. Мужчины забивали в землю заостренные толстые колья и выворачивали ими комья земли, а женщины раздробляли их деревянными лопатками. За женщинами следовали дети, мальчики и девочки, и растирали землю руками, делая ее еще более рыхлой. В стороне, другая группа женщин собирала разрыхленную землю в кучки и делала из них круглые грядки. Все работали и переговаривались, громко смеясь, и их голоса раздавались далеко в лесу. «Люди, которые так сердечно смеются, не могут быть плохими», — мелькнуло у меня в голове. Но вспомнив о дикарях, которые вчера бросили меня в океан, я тут же отошел» от ограды.
Я опять тронулся по тропинке. Сначала она шла мимо огорода, но дальше сворачивала в лес, и люди остались позади. Их голоса заглохли. Спустя некоторое время я вышел к другому частоколу. За ним находились круглые грядки, засеянные какими-то растениями. Далее возвышались кокосовые пальмы с высокими и гладкими стволами. Наверху, среди продолговатых листьев, гроздьями висели крупные кокосовые орехи. Я попытался пробраться в огород, но тростник, который его огораживал, был густ и непроходим. Пройдя еще немного вдоль ограды, я обнаружил маленькую калитку, подвешенную высоко над землей. Со всеми предосторожностями я открыл ее и вошел.
В огороде никого не было. Прислушался — ни звука. Я подбежал к одной из грядок, выдернул несколько стеблей, но на корнях ничего не было. Тогда я подошел к одной из пальм. Крупные и соблазнительные плоды были высоко, а ствол пальмы — гладок, как телеграфный столб. Взобраться на него было невозможно. Я постарался сбить хотя бы один орех и бросил первый попавшийся мне под руку камень, но он не долетел. Я подошел к другой, более низкой пальме — та же неудача.
Вдруг раздался острый писк. Я оглянулся — никого. И пока я озирался, к моим ногам шлепнулся огромный кокосовый орех. Я посмотрел вверх. Между широкими листьями пальмы я заметил маленькую обезьянку, которая скалила на меня зубы и грозила сжатым кулачком. Я решил ее прогнать, потому что ее крики могли меня выдать. Опять взял камень и швырнул его вверх. Обезьяна оскалила зубы и закричала, словно засмеялась. Потом оторвала кокосовый орех и бросила его в меня. Между нами началась настоящая перестрелка: я забрасывал обезьяну камнями, а она мне отвечала кокосовыми орехами и при этом скалила зубы и издавала звуки, похожие на хихиканье. Очевидно, для нее это было игрой, которая ее забавляла, а меня эта игра спасла от голодной смерти. Я перенес орехи в кусты у частокола, два схватил под мышку и бегом вернулся к костру у водопада. Найдя острый камень, я пробил скорлупу одного из орехов и выпил сок. Только тогда я почувствовал насколько был утомлен. Ноги болели. В нескольких местах на них были синие пятна и небольшие раны от камней в реке. Я разулся, погрел ноги на солнце, потом нашел уютное место в тени дерева и прилег.
Но мне не спалось. В голове вертелись нерадостные мысли. Благодаря сердитой обезьянке у меня имелось еды на несколько дней. Но впереди были не дни и не педели, а вся жизнь. Прежде чем кончатся орехи, я должен найти другую пищу. А где ее найдешь? Кругом в лесу я не видел никаких плодов. «Как это может быть, — думал я, — что все эти огромные деревья бесплодны? Нет, не может этого быть. Некоторые из пальмовых и хлебных деревьев, которые я видел в селениях дикарей, должны находиться в диком состоянии и в лесах. Да ведь из лесов человек перенес их в свои сады... Встречаются же в наших лесах дикие груши и яблони — почему же тут нет диких плодов? Должны быть, — думал я, — только надо их найти. Они, наверно, не так вкусны, как их собратья во фруктовых садах, но голодный желудок не слишком разборчив...»
Отдохнув, я попытался пробраться в глубь леса. Я долго полз между колючим кустарником и с большим трудом продвинулся на каких-нибудь десять шагов. Особенно мешали острые шипы ротанга[6], которые цеплялись за одежду и могли изодрать лицо до крови. Усталый и из мученный я остановился и огляделся кругом. Джунгли, настоящие джунгли, тонущие в полумраке и влаге. Сюда никогда не проникают Солнечные лучи, через густые ветки деревьев не видно неба. Я влез на низкое дерево, с него перебрался на другое, повыше, потом — на третье, еще выше — никаких плодов. Я хотел, по крайней мере, осмотреть окрестность, но ближайшие деревья были еще выше и закрывали кругозор.
Тут, высоко над землей, один среди густых веток вековых деревьев, я вспомнил о том виде обезьян, от которых сотни тысяч лет назад произошел человек. Эти древнейшие предки человека жили на деревьях и питались дикими плодами и сладкими кореньями. Встав между ветвями, я походил на них с тою разницей, что они благодаря длинным пальцам конечностей лазили по деревьям с гораздо большей легкостью, чем я, и гораздо легче защищались от врагов, благодаря острым когтям и зубам. У меня не было их ловкости, их острых когтей и зубов, но я обладал чем-то другим, чего у них не было: человеческим разумом, который гораздо сильнее всяких зубов и когтей. И все же в этих диких джунглях только с разумом и двумя голыми руками я подвергался большим опасностям. В лесах и сейчас живут обезьяны. Это не те, от которых произошел род человеческий, но и они живут стадами, помогают друг другу в случае опасности, а я был один. Если бы на меня напал какой-нибудь дикий зверь, никто не пришел бы мне на помощь и разум едва ли бы меня спас...
Итак, я не нашел никаких плодов, никакой пищи. Но, кроме пищи, я должен был позаботиться и о приюте. Где мне спать? Правда, здесь ночи гораздо теплее наших летних ночей, можно спать на открытом воздухе, но я опасался диких зверей. Обезьяны не были опасны. Мангусты также избегают человека. Львов и тигров не водилось — в этом я был уверен. Есть два острова в мире, на которых водятся тигры — Цейлон и Борнео. А львов нет ни на одном острове. Я был также уверен, что на Тамбукту нет медведей и волков, нет шакалов и гиен. Но зато наверняка есть змеи, более опасные, чем самые свирепые хищники. Как спастись от какого-нибудь опасного пресмыкающегося, если оно нападет на меня? Спать на деревьях? Но змеи ползают по деревьям так же, как и по земле...
Тряхнув головой, я прогнал эти черные мысли. Не так страшен черт, как его малюют...
