Пэм Муньос Райан - Эсперанса
Исабель взяла горячую лепешку, посыпала ее солью, скатала ее как сигару и помахала ею Мигелю.
– Почему вы с дядей Альфонсо не позволили мне войти в дом за вами?
– Ш-ш-ш, – ответил он, – это сюрприз.
– Почему у тебя так много секретов? – спросила Эсперанса.
Но ни Альфонсо, ни Мигель не ответили. Они просто улыбались, накладывая еду на тарелки.
Обед подошел к концу, настала очередь десерта – дыни, но в этот момент Альфонсо и Мигель исчезли, сказав, чтобы за ними никто не ходил.
– Что они делают? – спросила Исабель.
Гортензия пожала плечами, как будто ничего не знала.
Мигель вернулся прямо перед заходом солнца.
– Сеньора и Эсперанса, мы хотим вам кое-что показать.
Эсперанса посмотрела на маму. Мама тоже была растерянна. Они все пошли за Мигелем туда, где их ждал Альфонсо.
За домом они увидели старый овальной формы глубокий таз, один край у которого был отрезан. Он стоял на боку, а внутри располагалась маленькая пластиковая статуя Богоматери Гваделупской. Вокруг этого места поклонения был устроен грот из камней, на участке земли, огороженном колышками с натянутой веревкой, росли усыпанные шипами стебли с несколькими веточками.
Исабель выдохнула:
– Как красиво. Это наша статуя?
Жозефина кивнула:
– Да, но розы приехали издалека.
Эсперанса взглянула в глаза Мигелю с надеждой:
– Это папины розы?
Альфонсо окопал землю около каждого растения в форме круга для лучшего орошения. Точно так же он делал в Агуаскальентесе.
– Но как вам это удалось? – Эсперанса помнила, что розовый сад превратился в почерневшее кладбище.
– После пожара мы с отцом выкопали корни. Многие все еще были живыми. И мы увезли отростки из Агуаскальентеса. Поэтому-то нам и приходилось постоянно их поливать. Мы думаем, что они вырастут. Пройдет время, и они расцветут.
Эсперанса наклонилась пониже, чтобы посмотреть на растения. На этих с любовью посаженных коротких стеблях еще не выросли листья. Эсперанса вспомнила ночь перед пожаром: тогда она смотрела на розы и думала, что надо попросить Гортензию заварить чай из их плодов. Но ей так и не удалось это сделать. А теперь, если они расцветут, она сможет пить воспоминания роз, которые знали папу. Она посмотрела на Мигеля, смаргивая слезы:
– Какая твоя?
Мигель указал на один стебель.
– А какая моя?
Он улыбнулся и указал на розу, которая была посажена ближе к дому. При ней уже стояла подпорка.
Мама переходила от розы к розе, заботливо трогая каждый отросток. Она взяла руки Альфонсо в свои и поцеловала его в обе щеки. Потом она подошла к Мигелю и поцеловала юношу тоже.
– Мучас грасиас, большое спасибо, – сказала она, а потом посмотрела на Эсперансу: – Разве я не говорила тебе, что папино сердце найдет нас, куда бы мы ни поехали?
На следующее утро Гортензия занавесила окно куском ткани и отправила Альфонсо в соседний дом к Мигелю, Хуану и малышам. Гортензия, мама и Жозефина внесли в дом большие корыта и наполовину наполнили их холодной водой. Затем они вскипятили воду в кастрюлях на плите и добавили ее в корыта. Эсперанса была в восторге от этой идеи. Она мечтала принять ванну. С тех пор как они сюда приехали, они мыли только лица и руки холодной водой из крана. В последний раз по-настоящему она мылась дома, в Агуаскальентесе. Но сегодня суббота, и вечером должна состояться хамайка, благотворительная ярмарка, поэтому весь лагерь приводил себя в порядок. Люди мылись, гладили рубашки, завивали волосы.
Гортензия купала Эсперансу с самого ее рождения, и у них был заведенный порядок. Эсперанса вставала рядом с ванной и вытягивала руки, пока Гортензия раздевала ее. Потом влезала в ванну и старалась не двигаться, пока Гортензия ее мыла. Она наклоняла голову назад и сидела с закрытыми глазами, пока Гортензия споласкивала ее волосы. Наконец она вставала и кивала, что служило для Гортензии сигналом, и та оборачивала девочку в полотенце.
Эсперанса подошла к одному из корыт, вытянула руки и стала ждать. Жозефина посмотрела на Гортензию и удивленно подняла брови.
Исабель сказала:
– Эсперанса, что ты делаешь?
Мама подошла к Эсперансе и мягко сказала:
– Я думаю, ты уже достаточно взрослая, чтобы вымыться самой, разве нет?
Эсперанса быстро опустила руки и вспомнила насмешливый голос Марты: «Никто тебе здесь прислуживать не станет».
– Да, мама, – сказала она и во второй раз за последние два дня почувствовала, как ее лицо вспыхнуло, когда все на нее посмотрели.
Гортензия подошла, обняла Эсперансу и сказала:
– Мы привыкли делать все определенным образом, правда, Эсперанса? Но думаю, я еще не слишком стара для перемен. Мы будем помогать друг другу. Я расстегну пуговицы и застежки, до которых тебе не дотянуться, а ты поможешь Исабель, хорошо? Жозефина, нам нужно больше горячей воды для этих корыт. Поторопись!
Когда Гортензия помогла ей расстегнуть и снять блузку, Эсперанса прошептала:
– Спасибо.
Исабель и Эсперанса помылись первыми, а потом наклонили головы над корытом, чтобы вымыть волосы. Мама и Жозефина поливали их водой из банок, чтобы смыть мыло. Женщины по очереди бегали к плите за горячей водой. Эсперансе нравилось быть с ними со всеми вместе в крошечной комнате, болтать, и смеяться, и поливать друг другу на волосы. Жозефина и Гортензия обсуждали сплетни, ходившие по лагерю. Мама сидела в комбинации и расчесывала спутанные кудри Исабель. Потом настал черед женщин, и, когда Гортензии требовалась горячая вода, Эсперанса первой вскакивала и бежала к плите.
Чистые и одетые, со все еще влажными волосами, Эсперанса и Исабель вышли на улицу и сели за дощатый стол в тени деревьев. Жозефина дала им мешочек миндаля, чтобы они его лущили.
Исабель наклонила голову и расчесывала волосы, одновременно их просушивая.
– Ты пойдешь на хамайку вечером? – спросила она.
Сначала Эсперанса промолчала. После того как вчера стала посмешищем, она не выходила из дома.
– Не знаю, может быть.
– Моя мама говорит, что лучше преодолеть страх и смело смотреть людям в лицо. А если они станут тебя дразнить, то просто смейся им в ответ, – сказала Исабель.
– Я знаю, – ответила Эсперанса, распушив волосы, которые почти высохли. Она вывалила орехи на стол и взяла миндаль, который все еще был в скорлупе. Пористая снаружи оболочка выглядела, как две маленькие ручки, сжатые вместе и защищающие что-то внутри. Эсперанса очистила и съела орех. – А Марта там будет?
– Наверняка, – ответила Исабель, – и все ее друзья тоже.
