В. Редер - Пещера Лейхтвейса. Том третий
— Да, это все так, — согласился Франц. — Но если бы только в этом было дело, то Господь еще простил бы Ганнеле. Но я знаю гораздо больше, и если бы я хотел рассказать все…
— А ты не ломайся, а рассказывай, — нетерпеливо воскликнул старик мельник, — или ты хочешь дождаться того, что они доведут тебя до смерти? Покойники не могут быть свидетелями, а потому при жизни надо мстить своим врагам. Поэтому я прошу тебя, Франц, расскажи мне все, что тебе известно.
— Но ведь ты донесешь и погубишь Отто и Ганнеле, — простонал калека.
— Да, несомненно, я это сделаю, — прошипел старик, и глаза его засверкали огнем мести и ненависти. — А ты, если только ты мужчина, должен помочь мне. Если ты, по слабости своей, не в состоянии идти в Висбаден, к судебному следователю, то я сделаю это сам. Гнусный поступок Ганнеле с тобой должен быть наказан.
— Я не хочу ее наказывать, — зарыдал Франц, — я хочу только предохранить ее от окончательной гибели.
Он схватил мельника за руку и глухим голосом проговорил:
— Знаешь ли ты, кто убил рыжего Иоста? Это сделал Лейхтвейс, по поручению Ганнеле.
Старик был сильно удивлен. Опасаясь, что Франц может лишиться чувств от слабости или умереть, раньше чем успеет рассказать все, он торопливо проговорил:
— Говори дальше. Что тебе известно еще? Ради Бога, говори скорей. Скажи все, что ты знаешь. Ты обязан сделать это как христианин, чтобы облегчить свою душу.
— Сегодня ночью, — прерывающимся голосом продолжал Франц, — должна состояться их свадьба. Разбойник возьмет с собой свою возлюбленную, а Лейхтвейс со своими товарищами будет присутствовать на этом празднестве. Тогда Ганнеле окончательно погибнет — на веки вечные.
— Неужели ты не хочешь помешать этому?
— Я жизнь свою отдал бы. Но как же устроить все это?
— Это совсем нетрудно. Я сам немедленно отправлюсь в Висбаден.
— А меня ты не выведешь отсюда на свободу?
— Конечно, я это сделаю. Но ведь я старик, у меня не хватит сил донести тебя в Доцгейм. Я вызову людей, которые доставят тебя домой.
— Умоляю тебя, сделай это. Ты представить себе не можешь, какие муки я вынес, лежа в этом погребе, я чуть не умер от одной мысли, что меня не найдут и я изойду голодом и жаждой.
— Ты видишь сам, что Господь помог тебе. Потерпи еще немного. Я уйду, и предосторожности ради запру за собой дверь погреба, на тот случай, если бы Ганнеле заглянула сюда, чтобы она не заметила, что у тебя был кто-то. Но через час я вернусь и освобожу тебя.
Франц крепко пожал старику руку и сказал:
— Когда ты будешь в Висбадене, то не слишком черни Ганнеле, да и сына своего пожалей. Подумал ли ты о том, что если твой сын попадет под суд, то он будет казнен?
— Все это я обдумал, — резко ответил старик. — Но не задерживай меня, времени терять нельзя.
Не обращая более внимания на несчастного калеку, старик вылез из погреба и запер за собой дверь.
— Дурак я буду освобождать тебя оттуда, — пробормотал он, уходя из беседки, — ты, Франц, человек ненадежный. Теперь ты зол на ту парочку, но ты все еще слишком любишь Ганнеле, чтобы вредить ей. Если я освобожу тебя, то ты, чего доброго, пойдешь к Ганнеле и предупредишь ее, а Ганнеле не преминет известить моего сына, что к висбаденской полиции поступил донос. Тогда мой сынок предупредит своего атамана и пропадут те две тысячи талеров, которые я надеюсь заработать на этом деле.
Вспомнив о деньгах, старик побежал так проворно, что и сам удивился. Вскоре он добежал до Доцгейма. Придя в себя, старик снял шубу и одел свой праздничный костюм, положил в карман часы, надел свою старомодную треуголку, взял тросточку, закусил хлебом с сыром и отправился в Висбаден. По дороге он все время ехидно улыбался, бормотал себе что-то под нос, можно было подумать со стороны, что старик мельник очень счастливый человек.
В три часа дня он прибыл в Висбаден. Судебный следователь Преториус только что пообедал и прилег отдохнуть, когда ему доложили, что какой-то крестьянин желает видеть его немедленно.
— Пусть придет в другой раз, — сердито буркнул следователь слуге, который явился с докладом, — этот народ воображает, что мы с утра до ночи должны выслушивать жалобы и доносы, а в конце концов всегда оказывается, что они говорят о пустяках.
Слуга вышел, но спустя несколько минут вернулся.
— Человек этот не уходит, — сказал он, — он говорит, что непременно должен видеть вас, что он принес важное известие, которое, несомненно, очень обрадует вас.
— Да откуда он? Как его зовут? — спросил Преториус, приподнимаясь с кресла.
— Он не хочет говорить мне этого, — ответил слуга, — говорит, что назовет себя только вам.
— Значит, добровольный сыщик, — проворчал Преториус, — это самые неприятные сотрудники.
Но Преториус был человек добросовестный, а потому он сказал слуге:
— Проводи его в рабочий кабинет. Пусть подождет, я сейчас приду.
Преториус подошел к зеркалу, поправил парик, привел в порядок свое кружевное жабо, принял обычный серьезный и озабоченный вид, как всегда при допросах, а затем, сложив руки на спине, отправился через длинный коридор в свой рабочий кабинет. Открыв дверь, он увидел толстого, неприятного старика, опиравшегося на трость. Старик этот снял шляпу и поклонился не слишком вежливо. Преториус смерил своего посетителя быстрым взглядом и сразу пришел к убеждению, что имеет дело со старой хитрой лисой.
Не обращая на старика никакого внимания, Преториус сел за письменный стол, начал перелистывать бумаги, потом взял с полки какую-то толстую книгу, рылся в ней минут пять и совершенно не обращал внимания на то, что посетитель начал покашливать, чтобы дать знать о себе.
— Извините, — наконец произнес незнакомец, — мне нужно видеть судебного следователя Преториуса.
— Это я самый и есть.
— Вот как… — протяжно проговорил старик. — Неужели? На самом деле вы — следователь Преториус?
— Что за наглость! — вспылил Преториус, который не выносил, когда ему противоречили. — Как можете вы сомневаться в моих словах? Быть может, вы воображаете, что я шучу?
— Хорошо, что вы уверяете меня в этом, — возразил старик, — а то прямо не верится.
— Вы никак рехнулись?
— Нисколько. Именно потому, что я в здравом уме, я не хотел верить, что вы и есть судебный следователь Преториус.
— Да почему же?
— А потому что говорят, будто судебный следователь Преториус человек дельный и энергичный, любящий свое дело и готовый выслушать всякого, кто придет к нему с жалобой или донесением. А вы заставили меня прождать полчаса и чуть совсем не приняли меня.
