Александр Абрамов - Мир приключений № 12
— Вот что, Балакин, — сказал Виктор, после того как формальности были закончены, — хоть и банально это звучит: “нам все известно”, но что ж делать, коль это так? Лучшее доказательство этому, то что вы здесь. Так сами расскажете, что знаете, или я вам должен описать, как, например, грабили сберкассу?
— Опишите.
Балакин знает, что его сообщники задержаны, но не верит, что они “раскололись”.
— Не верите. Тогда слушайте. Про сберкассу. Вы пришли туда вместе с Веревочкиным и Гришиным. Зная, что блокировка не работает, а заведующего нет, вы вошли в подъезд, проникли в квартиру заведующего, отломали ручку от сковороды и пытались вскрыть сейф. Не получилось, сумели открыть только кассовый ящик. Пока возились, разбили чернильницу. Веревочкин залил одежду. Гришин, как всегда, сморкался на пол. Вы стояли “на стреме”. В какой-то момент вы даже зашли в сберкассу — наверное, чтоб поторопить дружков.
Из сберкассы поехали отмечать удачу на Савеловский вокзал. Пригласили мальчишек со двора. Напоили их, сами выпили. Поехали, опять же втроем, “брать” ателье номер три. Вы, как всегда, в карауле. Гришин подставил ящик к окну. Веревочкин пилил решетку. Когда вы увидели постового и свистком предупредили сообщников, те, бросив ножовку, убежали в одну сторону, а вы в другую… Потом мы их задержали. Неужели нужно вам рисовать, как все было? Кстати, зачем вы нарушили Сухаревскую конвенцию и утащили лису, обмотав ее вокруг пояса под пиджаком?
Балакин молча сидел, опустив голову. Когда Виктор замолчал, он пробормотал:
— Для девчонки взял, на Новый год подарить хотел… Они уже и это трепанули?
— Я вам не сказал, что они “трепанули”. Это вы сами делаете такой вывод.
Дальше с ним трудностей не было. Он рассказал, между прочим, что когда забежал в сберкассу, чтоб поторопить ребят, — он замерз на ветру, — то забыл пароль, и лишь чудом Веревочкин, притаившийся с железной ручкой за дверью, не убил его. Рассказал он и много другого интересного. Выяснилось, что главарем был, в общем-то, Веревочкин, он и Гришина и Балакина привлек к делу. Книг они не читали, в кино ходили редко. Обычно время проводили отсыпаясь или, когда были при деньгах, пьянствовали в ресторанах.
Но во всем, что касалось работы, соблюдали дисциплину и организованность. Свою шайку Веревочкин держал в железных руках.
Он, например, организовал изучение одной популярной книги, посвященной криминалистике. Он считал, что там содержатся сведения, которые могут принести пользу начинающим преступникам.
Причем он не ограничивался коллективным и индивидуальным чтением, а устроил экзамены, и, когда обнаружилось, что Гришин плохо “усвоил материал”, Веревочкин заставил его читать книгу второй раз.
Веревочкин хвастался перед своими сообщниками и перед кое-какими достойными доверия друзьями, что вот, мол, они истинные “медвежатники”, грабители сейфов, современные возродители угасшей ныне воровской профессии, которую он считал наиболее романтичной.
Он не замечал, что сейфы, во всяком случае те, с которыми им приходилось иметь дело, теперь не те. Просто крепкие железные шкафы, которые, надо отдать им справедливость, они умело открывали. Но все же это были не сейфы. А когда они впервые, в сберкассе, столкнулись с настоящим сейфом, то оказались бессильны.
Веревочкин готовил себе смену: он спаивал подростков со своей улицы, водил их в ресторан, похвалялся своими подвигами. Но осторожно. Намеками, присказками.
Словом, Балакин рассказал довольно много интересного.
С самим Веревочкиным разговаривать было трудней. Он иронически посматривал на Виктора и молчал. Но это Виктора не смущало. Он неторопливо рассказывал Веревочкину, как делал это с его сообщниками, все подробности ограблений, в которых Веревочкин участвовал. Только с большими подробностями, со всеми деталями, какие знал. А знал он теперь, по существу, все.
Виктор предугадал защитную тактику Веревочкина. Еще на первом допросе он сказал:
— Слушайте, Веревочкин, нам известны все дела вашей компании: и магазин номер восемьдесят четыре “Овощи — фрукты”, и ателье номер один, где вас лично не было, Куйбышевского района, и сберкасса, и, наконец, ателье номер три Свердловского района. Так что отрицать что-нибудь бесполезно.
И хотя Веревочкин долго молчал и заговорил лишь после того, как Виктор сам рассказал, как и где все произошло, но расчет был правильный: Веревочкин сознался.
Раз сама милиция утверждает, что знает все их дела, а дел таких четыре, что знает всех преступников, то есть троих, то, признавшись, он как бы закрывал все дело. Больше копаться не будут. И в результате он сам дополнил подробностями то, что знал Виктор.
Теперь начинался следующий этап работы. Виктор уже отобрал ряд старых, нераскрытых дел, имевших двух — трехлетнюю давность, в которых — он был в этом совершенно убежден — участвовал Веревочкин и компания.
Необходимо было уличить их.
ДЕЛА ДАВНО МИНУВШИХ ДНЕЙДень за днем продолжались допросы. С утра в кабинет Виктора приводили то Гришина, то Веревочкина, то Балакина.
— Номерок снимаю, — усмехался Веревочкин.
— Хоть в чем-то на честных людей похож! — ворчал Виктор.
Постепенно разматывался толстый клубок преступлений — краж, налетов на магазины, кафе, ателье…
Клубок становился все меньше, а составлявшие его нити аккуратно укладывались в папки дел.
— Что ж вы, Гришин, такой небритый, — укоризненно встречает Виктор арестованного, — запустили себя. Что, побриться негде? Там же есть рядом с душами…
— Успею еще побриться — у меня впереди времени много, — мрачно бормочет Гришин.
— Это уж точно, Гришин, если вы и дальше так будете себя вести, вам придется изрядно посидеть.
— Отсижу…
— Отсидите. Только можно больше, а можно и меньше. Скажите, Гришин, вы статью тридцать восьмую знаете, пункт девятый?
— Юрка рассказывал…
— Эрудированный человек Веревочкин. Уголовное право он с вами проходил? Так помните, что гласит пункт девятый?
— Это, как его…
— Вот именно. А следовало бы помнить. За явку с повинной, за содействие правосудию полагается скидка. С повинной вам поздновато приходить, а вот помочь раскрыть преступления вы еще можете. Так как? Может, расскажете уж все дела, а то что ж вы нас заставляете ребусы разгадывать. Пока вам всего не расскажешь, вы никак не хотите признаваться. Ну, скажем, кафе “Аэлита”.
— А что “Аэлита”, начальник? Я же признался, что “Аэлиту” брал. Чего еще-то?
— Что брали, это, между прочим, не вы признались, а мы установили. У нас ведь все время разговор такой: “Нет, не я”. Потом я вам изложу что к чему, тогда: “Ах да, моя работа, признаю…”
