Николай Леонов - Искатель. 1967. Выпуск №1
Но буфет был закрыт, как назло. Словно предчувствуя его появление, буфетчица отправилась на базу. Он посмотрел на часы и решился быстренько сходить в ближнее кафе.
Одевшись в плащ, он вышел на улицу и на углу наткнулся на Маркова. Заместитель демонстрировал пример соблюдения правил уличного движения и, хотя вблизи не было ни одной машины, терпеливо ждал зеленого света.
— Понимаешь, хочу закусить, — сказал он Михееву. — Дела, дела. Сплошные дела. Не помню, когда ел горячее.
Они прошли парочку кварталов и свернули в молочное кафе.
— Значит, был телефонный звонок? Насчет Маргасова? Но кто звонил, до сих пор неизвестно? — спросил Михеев, когда они сели за стол.
— Ну, это не столь уж и важно, — сказал заместитель нехотя.
— Почему бы не рассказать ему подробнее? Страх перед Маргасовым?
— Тайный доброжелатель. — И Марков пожал плечами, словно Михеев был излишне навязчив.
— Все равно ведь звонил. Словом меньше. Словом больше. Хотелось бы все это знать, — пробормотал Михеев, намазывая масло на ломтик булки.
Марков промолчал. Он молниеносно съел две порции вареников, запил их бутылкой простокваши и поднялся.
— Ну, я пойду. Подзаймусь кое-чем, — сказал заместитель с преувеличенной озабоченностью.
Михеев кивнул — дело понятное, ступай, если нет времени. В последние дни их отношения стали скованными. Почему-то Марков старался избегать тем касательно Маргасова. И если еще иногда обращался сам по поводу подследственного, то только потому, что был образцовым службистом.
Вернувшись к себе, Михеев разделся и пошел к заместителю.
Марков любил антураж. И на этот раз он украсил дверь запиской «Не входить!». Она держалась на полудюжине кнопок и впечатляла.
Шел уже четвертый день допроса Маргасова, но дело не двигалось с места. Сегодня тоже ничего не принесло. Михеев заметил это с первого взгляда.
Маргасов сгорбился на одиноком стуле и тупо смотрел на свои разношенные туфли, из которых изъяли шнурки. От этого туфли казались домашними. В таких, отслуживших срок, ходят в комнате, и они уютны, точно шлепанцы.
За столом скучал молоденький следователь прокуратуры Протокол, лежавший перед ним, сиял нетронутой белизной, и следователь, стараясь развлечься, обводил чернилами числа в календаре. А Марков расхаживал по кабинету, сцепив за спиной крепкие руки.
— Маргасов, я не понимаю вас, — задушевно говорил заместитель. — Вы не мальчик, свой человек на допросе. И стаж у нас, пожалуй, один и тот же. Ну, да, мы оба с тридцать девятого. Я — здесь, вы — там, — и Марков показал на пальцах решетку. — Скоро настоящий юбилей. Событие!
Но Маргасов смотрел на стенку, источая полное безразличие. Видно, он чурался торжеств, и призыв Маркова не тронул его.
— Так, так, — сказал заместитель, останавливаясь перед Маргасовым. — Молчание — золото. Но только не для вас. Оно еще никогда не шло на пользу таким, как вы, учтите это, — и Марков выстрелил в арестованного указательным пальцем.
Маргасов уныло почесал под мышкой, ничего не сказав, будто его не касалось все это.
— Вопросы самые простейшие — поймет и младенец. Откуда у вас инструменты и деньги? Раз. Где вы были утром такого-то сентября с восьми часов до девяти? Два. Куда еще яснее? — не унимался Марков.
Вопросы задавались не впервые. Это было заметно по глазам осоловевшего следователя. Он еле сдерживал зевоту.
«Почему он молчит, Маргасов? — подумал Михеев. — Может, это хитрый расчет на слабину доказательства? Или стремление измотать психически? Этакая дуэль на нервах? А если не то и не другое? Так что же это?»
Михеев закурил, глубоко затянулся и выпустил первое кольцо табачного дыма На окаменевшем лице Маргасова дрогнули ноздри.
— Дайте курнуть, гражданин начальник. Третьи сутки без табаку, — вдруг разверзлись губы Маргасова.
— Вам не приносят? — удивился Михеев.
— Некому, — буркнул Маргасов.
— А ваша супруга?
— Нет супруги. Вышла вся. И теперь больше некому.
— Ой ли? — хмыкнул Марков.
— Возьмите пока. Потом придумаем что-нибудь, — сказал Михеев.
Маргасов суетливо закурил. В его глазах затеплилось блаженство.
«Нет, не дуэль. Во время дуэли не до курева. Скорее это полное равнодушие к судьбе», — решил Михеев.
Его отпускают поесть и поспать, все остальное время он на допросе, и энергичный Марков неутомим. От него нет спасу, он говорит и говорит. И выстоять тут в силах только полное равнодушие Вот он и заковался в этот панцирь отрешенности, Маргасов. Как муха впадает в анабиоз на зимнее время до летнего тепла. И ждать ему недолго. Он это знает. То, что вряд ли продлит прокурор его пребывание под арестом.
Но, с другой стороны, подумал Михеев… Он будто посмотрел на арестованного новыми глазами. И возникшее чувство начало потихоньку крепнуть.
А Маргасов между тем безучастно сидел среди бурного моря слов, которые развел заместитель. Наконец тот изнемог и высунулся в коридор.
— Конвой — позвал устало Марков.
В дверях появились рослые старшины. Маргасов встал и побрел к дверям. На пороге он обернулся и спросил:
— Начальник, а, гражданин начальник, сколько мне тут еще по закону? День или два? Дольше-то не имеете без фактов??
И, не дожидаясь ответа, шагнул в коридор.
— А в самом деле, что-то улик маловато — придется выпустить. Держать-то дальше невозможно. Так сказал прокурор, а их, улик, как видите, кот наплакал, — произнес следователь, укладывая несостоявшийся протокол в папку.
— С прокурором мы еще поговорим, — заметил Марков воинственно. Он не унывал, ему бы передохнуть, а там он снова возьмется за это дело.
— Попробуйте, но вряд ли выйдет, — сказал следователь, открывая дверь.
— Парень прав. Говорить с прокурором нечего, — сказал Михеев, поднимаясь.
Они смотрели друг другу в лицо.
— К сожалению, нечего, — повторил Михеев. — Ему подавай добротные факты, а с этим у нас туговато. Поторопились мы с Маргасовым. А надо бы выждать.
— Когда он пристукнет кого-нибудь еще? — возразил заместитель. — Ну, нет уж. Яблочко сорвали вовремя.
— Он ничего не расскажет.
— Я начал эту операцию, и я доведу ее до конца. Будут вам и факты, будет протокол, — сказал самолюбиво Марков.
— Пока вы в моем отделе. Не забывайте, Марков. И отвечать мы будем вместе. Маргасова не трогать до моего распоряжения.
Марков передернул плечами. Это уже было открытое столкновение. До сих пор начальник сдерживал себя и мирился кое с чем. Михеев вышел в коридор и прошел по всей его длине, стараясь успокоиться. И, сделав это наспех, он свернул к себе.
