Николай Леонов - Искатель. 1967. Выпуск №1
Теперь центром внимания стал Маргасов. Тот вначале пытался делать круглые глаза, но потом безнадежно махнул рукой и всхлипнул. Он развозил слезы по щетинистым скулам, этот ловкач, легко входивший в чужие квартиры. Он, не дрогнув, обрушил страшный удар на голову актера, а теперь рыдал, точно ребенок.
— Кончай комедию, Комар, ты попался. Слезы тебе не идут, как и крокодилу. В машину его, ребята, и не спускайте глаз, — сказал Марков, завершая этим небрежно легким росчерком операцию, стремительно проделанную прямо на глазах у Леонида.
Марков поймал его восхищенный взгляд и, проходя к двери, потрепал за локоть.
Пока он, Леонид, и все остальные с умным видом плутали где-то в стороне, заместитель Марков взял преступника. Но как он вышел на верный след — никто не знает толком. Леонид тогда еще спросил, когда они привезли Комара в угрозыск и вышли из машины, но Марков только улыбнулся и ответил загадочно.
— Главным образом решительностью. Если взялся за гуж — никаких колебаний, — вот что он сказал и добавил: — И симпатии, Зубов, симпатии. Поработай с мое, и появятся симпатии. Кое-где и кое у кого.
То, что взят кто нужно, не было сомнений. На жале отмычки имелся излом, и след его был неповторимым. Это подтвердило НТО. Что след отмычки один и тот же. На всей серии потерпевших квартир от Сретенки и до улицы Герцена. И там где убит знаменитый актер.
Глава VIII. Леонид не верит ушам
В автоколонну Леонид приехал, когда Семен уже сдал смену и отправился домой. Он выбрал кружок мужчин возле диспетчерской и подошел.
— Скажите… — начал было он, но никто даже не повернул головы.
Мужчины предавались святому делу — воспоминаниям.
— Это что, то ли было со мной, — произнес толстый мужчина в комбинезоне. — Выворачиваю в Скатертный переулок, а навстречу…
Леонид присел на старые скаты и принялся ждать.
— Ерунда, знаю я эту историю, — перебил толстяка другой, худой и длинный.
— Но ты не знаешь всего… — возмутился толстяк.
— Все равно, — обрезал худой. — Так вот, я выворачиваю из-за угла, а этот инспектор за тумбой для афиш. Он тут всегда в засаде. И улица была пуста — гони на всю катушку. Но тут не на того напал. Я торможу и громко так: «Товарищ младший лейтенант, будьте любезны, как проехать туда-то и туда-то?» Он вылезает красный как рак и сердитый…
Здесь худой перевел дух, и Леонид, не мешкая, вклинился:
— Скажите, где тут найти Володина Сему? — спросил он худого.
— Володина Сему? — переспросил худой, чуть ли не передразнивая.
Он было разогнался, и эта невольная задержка его раздражала. Тем более кто-то в нетерпении произнес:
— И дальше что?
— Так вот, Володин Сема, наверное, дрыхнет дома, — сказал худой, рифмуя.
— Или чай попивает в одиночку, — добавил толстый, и все покатились со смеху.
— Его там нет. Он был и ушел. Может, знаете кого из Семиных дружков? Мне бы только передать. Я-то здесь проездом, — сказал Леонид.
А затем он ушам не поверил. У гуляки Семена, разбитного парня, не было друзей. Среди водителей он слыл бирюком. Худой и остальные только пожали плечами, когда спросили их о Семиных друзьях. Он был тяжел на подъем, по мнению водителей, насчет человеческих отношений. И чтобы у Семена водились друзья, такое им трудно представить.
Худой удивленно посмотрел на давным-давно потухший и успевший остынуть окурок, бросил под ноги его, придавил по привычке подошвой и, вдруг став серьезным, сказал:
— В зоопарке бы жить твоему Семе, вот где. А не посредь людей. Словом ведь не обмолвится добрым. Народ-то у нас хоть и разбитной, да славный, что надо.
— Это верно, — тоже серьезно сказал толстяк, остальные закивали в подтверждение.
Потом он подобное услышал и от соседей Семена:
— Живет один. Никто к нему не ходит. Разве что старичок. Дядя, кажется, ихний.
Но где он находился, старичок, им было неизвестно. Так вокруг Семена образовалась пустота, и не за что было ухватиться. С кем он связан и связан ли вообще, оставалось лишь строить догадки.
Ну, нет, в это Зубов не верил. В то, что Семен бирюк. Уж убедился сам, какой тот компанейский человек. Он все же рубаха-парень. И фотография кинозвезды в машине. С автографом. Как там написано: «Образчику галантности и супермену». Вот в чем другом, а в галантности Семена трудно заподозрить. Актриса писала кому-то другому. А тот уступил Семену. Таков был, видно маршрут фотографии. Но кто же этот другой?
Вернувшись в розыск, он запросил домашний телефон актрисы и трижды звонил ей за этот день, и каждый раз она где-то пропадала. То ли на съемках, то ли по другим делам. Словом, у ее домашних все перепуталось в голове.
На другой день он поехал прямо на студию. Битый час Леонид терпеливо сидел в одной из комнат постановочной группы, где толком было трудно понять, что к чему. В дверях то и дело мелькали озабоченные кинодевицы. А рослые киноребята в джинсах и куртках из замши безмятежно играли в спичечный коробок. Коробок ставился на край стола, потом щелчком его подбивали снизу. И оттого, как он падал, какой стороной вверх, начисляли очки.
Потом он вышел в коридор, вроде бы сделал десяток шагов и вдруг, к своему удивлению, начал блуждать в лабиринтах. Затем к нему присоединился человек с очень знакомым лицом, и они теперь искали выход вдвоем. Леонид на ходу мучительно вспоминал, где он видел своего попутчика.
— Простите, мы с вами где-то встречались, — сказал он, не выдержав.
— Вот-вот, у меня тоже такое же впечатление, — ответил попутчик. — Будто виделись не раз. Может, в «Она вас любит»?
— Нет, — покачал Леонид головой.
— Ну тогда «Женитьба Бальзаминова»?
— Нет-нет. Я не актер. И вообще ко всему этому, — Леонид покрутил ручку воображаемого киноаппарата старинной системы. — Словом, не имею отношения.
— Вот как! — изумился попутчик. — А я-то думал…
Ну да, это же известный комик. Тут знаменитости бродят запросто. Их тут пруд пруди. А он, Леонид, как-то это выпустил из виду.
— Провел на студии полжизни и, пожалте вам, заблудился — сказал актер. — Здесь наверняка есть комната, куда пока не ступала нога человека. Впрочем, это еще заметил Эйзенштейн.
Когда он выбрался на старое место, съемки были закончены и за актрисой надо было бежать вдогонку.
Он настиг актрису почти у ворот. Под ее глазами, на щеках лежали остатки грима, а возле губ горькие морщины — при таком-то юном возрасте, — но все равно она казалась невероятно красивой. Такого чуда он еще не встречал.
Актриса смотрела вопросительно. Он, наконец, стряхнул чары и представился. Тогда в ее глазах мелькнуло недоумение.
