Борис Барышников - Искатель. 1985. Выпуск №6
— Остановимся… — неожиданно для самого себя приказал Сухов геликомобилю. — Подвезем женщину…
Степанюк недовольно пробурчал:
— Я тебя понимаю, красивая женщина, но ей никуда ехать не нужно. Напрасно ты рыцарствуешь. Она гуляет с ребенком.
— Ты видишь, поблизости нет пульта магистрального селектора…
Женщина держала ребенка на руках. Стройная, в легком зеленоватом плаще, и сама словно сотканная из цветного воздуха, женщина стояла спокойно, неподвижно, но в то же время ощущались ее напряжение, волнение.
Машина остановилась метрах в десяти от нее. Сухов выглянул из салона и крикнул:
— Вас подвезти?
Женщина будто не слышала. Потом медленно обернулась, посмотрела на Сухова настороженно и боязливо, но сразу ответила громко:
— Да, безусловно. Большое спасибо, — приветливо улыбнулась (именно приветливо, но не благодарно, отметил про себя Антон) и уверенно направилась к машине.
Ребенок почему-то вдруг расплакался. Голос у него оказался неприятный, дребезжащий. Сухов подвинулся, и женщина села рядом.
— Тихо, Серафимчик! Тихо. Замолчи!
Пола ее плаща легла на колено Антона, а длинный золотистый локон, упав на плечо, щекотал ухо.
Геликомобиль тронулся и набрал скорость.
— Куда вам ехать? — спросила машина.
Женщина окинула взглядом все вокруг, странно улыбнулась:
— Мне с вами по пути, — сказала уверенно, будто знала, куда едут Антон с Митрофаном. — Ну-ну, тихо, Серафим! Что это с тобой?
А мальчишка никак не унимался. Сквозь плач он что-то говорил, но невозможно было понять ни слова. Полненький, розовощекий, в голубом комбинезончике.
— Так куда вам ехать? — снова спросил геликомобиль.
— Я скажу, где остановиться, — ответила женщина.
А малец на руках у нее орал — в ушах звенело. Антон и Митрофан иронически переглянулись.
— Как тебя звать, мальчик? — спросил Сухов, перекрывая капризный рев малыша. — Ты умеешь уже говорить?
— Меня зовут Серафимом, — совсем спокойно произнес мальчик. — Вы же слышали, как меня называла мама, а спрашиваете… — И заревел с новой силой.
— Сколько ему?
— Два, — неуверенно ответила женщина.
— Такой симпатичный мальчик, а капризный… Ах ты, капризуля… — Антон взял мальчика за ушко и слегка подергал, имитируя умиление, хотя Серафим и его противный голос раздражали его. — Я таких вредных всегда забираю с собой. Видишь, какой у меня большой портфель? Я специально ношу его. Слышишь, Серафимчик?
— Слышу?! Да ты все равно не заберешь меня! — воскликнул малец и раскричался еще громче.
Женщина, извиняясь, посмотрела на Антона и с наигранной беззаботностью произнесла, отчеканивая каждое слово:
— Так вот, сейчас я отдам тебя дяде. Мне не нужен такой плохой, непослушный мальчик.
— Остановите, пожалуйста, я сейчас выхожу, — промолвил Митрофан. — До завтра, Антон. Желаю получше провести этот день. — Он многозначительно улыбнулся.
Степанюк вышел из машины, за ним мягко закрылась дверца. Геликомобиль помчался дальше, а малыш горланил, умолкая лишь для того, чтобы перевести дыхание.
— Забирайте его, — заявила женщина. — Раз не слушается, забирайте. — И как бы машинально положила ладонь Антону на колено. Сухов сам не понял почему, но ему вдруг стало жутко.
— Хорошо, я заберу его, — сказал он, превозмогая неприязненное чувство. Взял мальчика к себе на колени, внутренне приготовившись к дикому крику. Но Серафим спокойно перебрался к Антону, не изменив тональности своего плаксивого воя.
— Вот так, Серафимчик, — заявила женщина. — Ты не слушался меня, живи теперь с чужим дядей. Остановите, пожалуйста.
Геликомобиль покорно затормозил.
Антон Сухов не успел и опомниться, как золотоволосая женщина выскочила из машины и пошла по тротуару.
А Серафим моментально замолчал и облегченно вздохнул, заявив совершенно спокойно, не по-детски рассудительно:
— Ну, наконец-то…
Сухов никак не ожидал такого поворота событий. Он пытался скрыть свою растерянность и беспомощность.
— Тебе совсем не жаль расставаться с мамой?
Мальчик посмотрел на него сосредоточенно и многозначительно.
— Сейчас мы тоже выйдем, — громко произнес Сухов.
— Вас понял, — ответил геликомобиль. — Желаю всего доброго.
Сухов с ребенком на руках вышел из салона и осмотрелся вокруг. Женщина в зеленом исчезла, как растворилась. Но не приснилась же ему… Мальчуган-то вот он, приснившимся его не назовешь…
— Поставьте меня на землю! — властно приказал малыш. — Я умею ходить не хуже вас.
— Так что же нам делать? — произнес Сухов. — У тебя, малец, как бы это сказать… У тебя не очень-то разумная мамочка…
— Нормальная мама, — заявил Серафим. — Просто вы ее не знаете. Недостатки имеются у каждого. А моя мама очень устает. Пошли.
— Куда?
— Погуляем. Вон с той горки прокатимся для начала.
— Мне неудобно, — буркнул Сухов. — Там одни дети.
— Неважно. Дети тоже люди. Идем.
Маленькая кабинка пневматического лифта, смешно подергиваясь, подняла их на верх башни, откуда начинался пластиковый спуск. Он тянулся до самого конца парка. Сели, оттолкнулись, и сразу же их понесло, закружило, завертело на виражах и спиралях, на замедляющих движение подъемах и внезапных, захватывающих дух спусках.
Когда они (наконец-то!) стояли на земле, Серафим оценивающе осмотрел Антона и сказал:
— Ну, разве плохо? То-то же! Но, знаешь, у меня оторвалась пуговка. — На его ладошке лежала голубая пуговица. — Я поймал ее на лету. Я молодец, Сухов? У меня мгновенная реакция.
— Да, ты молодец.
— Но теперь мне нужно ее пришить, — решил Серафим.
— Поехали ко мне домой. Подумаем, как разыскать твою маму. И пуговицу пришьем… У моего Витасика сейчас каникулы. А вечером Вероника, моя жена, придет, — сказал Антон.
— Я не могу с оторванной пуговицей знакомиться с людьми. Зайдем в какую-нибудь квартиру и попросим иголку с ниткой. Пошли!
В подъезде ближайшего от парка дома Сухов подошел к первой попавшейся двери на первом этаже, позвонил. Но никто не ответил. В соседних квартирах тоже никого не оказалось.
— Поднимемся выше, — предложил Серафим.
Сухов послушно подошел к лифту и вызвал кабину.
— На каком этаже выйдем?
— Все равно на каком, — ответил Серафим и нажал кнопку.
Но не успели двери закрыться, как появился какой-то человек.
— Подождите меня! — крикнул он и схватился руками за створки. Двери раздвинулись, запыхавшийся мужчина вскочил в кабину:
