Владимир Понизовский - Посты сменяются на рассвете
Он достал гранату. Зажал в руке. Подкрался к приоткрытой дверце.
В кабине просто включена лампочка. Часового нет. Осторожно забрался в самолет.
Вот он, третий. Навалился грудью на штурвал, головы не видно, только плечи. Пальцы намертво обхватили рифленые рукояти. Документов конечно же в карманах нет. В планшете — карта с обозначениями по-испански... Все на месте: летчик, штурман, стрелок-радист. Как зовут вас: Петя, Толя, Коля?.. На этой земле — наверное, Педро, Анатоль, Николя... Кто теперь узнает? Да и никто не должен узнать...
Андрей осмотрел панели приборов. Нет, франкисты ничего из оборудования еще не сняли. Решили, видать, заполучить новую советскую боевую машину целиком. Держите карман!..
Он разломал латунные трубки бензопровода. Тонкой струйкой потек под напором бензин. В подтверждение о выполненном задании надо прихватить вещественное доказательство. Часы. Кировские. Со светящимся фосфорным циферблатом. Надо же, ходят! 03.21. Пора.
Лаптев выпрыгнул из кабины, отбежал и метнул в распахнутую дверцу гранату. Раздался глухой взрыв в фюзеляже. И следом — ослепительный фонтан, разметавший в стороны каскад брызг. Огонь затопил черные фигуры штурмана и радиста. Искры осыпали Андрея. Одежда его, пропитавшаяся бензином, вспыхнула. Он упал в болото, покатился по грязи, сбивая пламя. Зашипел, как головешка.
На мгновение стало светло как днем. Часовые переполошились, открыли беспорядочную стрельбу. Андрей бросился в тростник. Его прикрывал огнем Росарио.
Божидар стиснул в медвежьих объятиях со словами:
— Хвала, малишан!
Появился и пикадор с пудовыми комьями грязи на сапогах со шпорами. Сзади трещало. Занялся сухой кустарник вокруг бомбардировщика.
Утром они вернулись в Альмерию. Андрей доложил советнику о выполнении задания.
— Выезжайте в Валенсию к Доницетти. Отряд пусть пока отдохнет.
Хозефа залепила ожоги пластырем — не являться же на глаза начальству с волдырями на физиономии.
9
Снова Валенсия — такая необычная после недавних боев, боли и крови, расцвеченная огнями иллюминации, с флагами, каруселями, громкой музыкой изо всех окон. Черт побери этих испанцев! Откуда у них столько беспечности?
— Рад видеть! — Ян Карлович обнял Андрея. Уловил судорогу боли. — Ранен?
— Немножко поджарился. Ерунда.
Андрей достал из сумки авиационные кировские часы, протянул Берзину. Рассказал об операции, о погибших летчиках.
— Наши, советские?
— Да, — скупо отозвался Старик. Помолчал. Сказал: — Молодец. Иначе уже сегодня наш СБ был бы в конструкторском бюро Юнкерса или Хейнкеля в Германии. А теперь подробно расскажи об отряде, обо всех операциях.
Берзин пододвинул стопку бумаги, вооружился карандашом, приготовился слушать.
Лаптев доложил. Подвел итоги: сколько подорвано эшелонов с техникой и живой силой противника, сколько, по приблизительным подсчетам, выведено из строя франкистов и легионеров, уничтожено танков, орудий, разбито вагонов и паровозов.
Ян Карлович скосил глаза на листок, лежавший на краю стола. Хитровато улыбнулся:
— Без гака! По донесениям самого противника получается даже больше. Кстати, о твоей бурной деятельности была недавно целая дискуссия в центральном правительстве: министр коммуникаций пожаловался, что если вы будете действовать столь интенсивно и дальше, то после победы республика останется без вагонов и паровозов. С трудом удалось убедить министра, что эти вагоны с франкистами летят в пропасти как раз для того, чтобы скорее была достигнута победа. Не уверен, что он понял... Продолжай.
После того как Лаптев закончил, Берзин в свою очередь рассказал о тех изменениях, которые происходят в целом в Испании:
— Уже можно утверждать, что из разрозненных отрядов дружинников и народной милиции вырастает сильная армия республики. Правительство приступило, наконец, к формированию регулярных частей, объявило мобилизацию. Кстати, поражение под Малагой многому научило. Здесь, в Валенсии, прошли массовые демонстрации, народ потребовал: «Настало время единого командования!» Потребовал введения обязательной воинской повинности. Население восприняло решение о мобилизации как праздник. Посмотри, что делается на мобилизационных пунктах. Энтузиазм — как у нас в России в восемнадцатом...
Андрей попытался представить т о т восемнадцатый, когда по предложению Ленина в Советской Республике была введена воинская повинность. Картины не накладывались одна на другую.
Берзин понял, видно, по выражению его лица. Повел рукой на окно:
— Да, все иное. И все же очень много общего. Законы революции и классовой борьбы — те же самые. Нужно вносить лишь коррективы в конкретные исторические условия, расстановку сил, роль политических группировок... При всей пестроте событий нынешнее положение в Испании напоминает мне наш август семнадцатого года, дни корниловского мятежа.
— Но тогда борьбу против заговора генералов возглавили большевики, — возразил Лаптев. — За большевиками пошел весь народ! А здесь?
Берзин угрюмо кивнул:
— Всякие параллели условны... Но исторический опыт дорого стоит. Ничего нельзя забывать! И не следует каждый раз заново изобретать велосипеды! Вернемся в нынешний день Испании. Армия республики сейчас лучше оснащена и лучше вооружена. Конечно, успешнее всего дела идут там, где командирами — коммунисты. Слышал небось о пятом полке Энрике Листера? Весь полк — коммунистический. Показывает пример того, какой должна быть вся армия. Сейчас на базе полка уже создана дивизия. Боевой и политической работой в ней руководит непосредственно ЦК партии.
— Если бы так было везде! — снова не удержался Лаптев. — Сколько их, всяких других партий! Каждая — в свою сторону, как в басне о лебеде, раке и щуке!
— Однако следует учесть и то, что все другие партии объединяет с коммунистами ненависть к фашистам и Франко, — внес коррективы Берзин. — Хотя и согласен: необходимого сплочения сил еще нет. Особенно мутят воду анархисты. Для них компартия — не союзник, а главный соперник и даже — противник. А война против мятежников — лишь подходящий случай, чтобы захватить власть.
— У меня в отряде тоже есть анархист, — вставил Андрей.
Описал экзотическую внешность сеньора Лусьяно Гарсия дель Рохос. Но, не скрывая симпатии к мальчишке, рассказал и о его поведении во время рейдов в тылы франкистов.
— А кто он по роду занятий?
— Студент. Философского факультета.
— Что ж, вполне может статься, что твой красно-черный — стоящий парень, просто мысли набекрень. Многие рядовые анархисты воюют по-настоящему. Но все же будь осторожен и с этим сеньором. Франко использует здесь, в тылу, не только своих агентов из «пятой колонны», но и анархистов. Ты даже не представляешь, какая у фашистов разветвленная разведывательная сеть. Каждый раз мы убеждаемся: командованию мятежников становятся известными сугубо секретные оперативные планы и даже намерения командования республики. Будь бдителен и осторожен! — Он провел ладонью по серебристому ежику. — Сделано многое. Народ почувствовал свою силу. Но главные бои еще впереди. И сколько их еще впереди...
