Владимир Дудченко - Канал
— Вот, мистер Василий, пытаюсь организовать взаимодействие с соседями, — сказал один из египтян, невысокий темнолицый с черными густыми усами мужчина. Полещук обратил внимание на тонкие, почти европейские, черты его лица. Африканское происхождение, кроме цвета кожи, выдавали закругленный кончик носа и полноватые губы. — Это подполковник Мухаммад, — темнолицый офицер дружески похлопал своего упитанного коллегу по плечу, — толстый командир пограничного батальона. Так, кажется, по-русски? — темнолицый лучезарно улыбнулся. — Он тоже у вас в России учился.
— А я хочу тебе представить нашего переводчика, — Хоменко слегка подтолкнул Полещука в сторону сухощавого офицера. — Полещук.
— Александр, — добавил Полещук, еще раз протянув руку улыбающемуся подполковнику.
— Сафват, — назвался он и Полещук почувствовал крепкое пожатие сухой руки командира батальона. — Буду звать тебя по-нашему — Искяндер. — Сафват посмотрел на смуглого и черноволосого Полещука и добавил: — Абу Карнейн [„Двурогий“ — араб. прозвище Александра Македонского]. — И заразительно засмеялся. Заулыбался и Хоменко, хотя и не понял, что означает сказанное. Полещук, перейдя на арабский язык, сказал Сафвату, что он не против имени Искяндер, но насчет Македонского категорически возражает. — Нукта [Шутка — араб. ], - сказал Сафват. — Аглян ва саглян, мистер Искяндер. Куришь? — Он протянул Полещуку пачку „Клеопатры“ и громко позвал ординарца.
— Чай, кофе? — спросил Сафват у русских, когда в блиндаж вошел солдат с подносом. — Извините, водки нет, на фронте не пьем. Да и жарко сегодня. — Он вновь улыбнулся и поправил пальцами густые усы. — Не как в вашей России. — Да, мистер Василий?
— Ты бы курил поменьше, Сафват, — назидательно сказал комбату Хоменко, — а то, хоть топор вешай! — Сафват не понял про топор и вопросительно посмотрел на Полещука. Тот попытался описательно перевести поговорку на арабский язык, потом запнулся, вспоминая глагол „вешать“. Хоменко выслушал Полещука и засопел: — Хреновый ты переводчик, Полещук. Я два слова сказал, а ты пять минут переводишь…
— Маалешь [Ничего — егип. ], - Сафват тронул рукой локоть Полещука. — Мы все поняли. А, Мухаммад?
Пограничник кивнул головой и посмотрел на наручные часы: — Сафват, давай к делу. — Он указал на карту. — Клянусь Аллахом, времени в обрез.
— Давай, — согласился комбат, и его лицо стало серьезным. — Мистер Василий, Искяндер, присоединяйтесь! — Хоменко и Полещук подошли к столику с картой и сели на стулья. Сафват перешел на арабский язык: — Итак, пехотный батальон должен занимать район обороны до пяти километров по фронту и до двух с половиной в глубину. А твой батальон, уважаемый подполковник Мухаммад, растянут почти до десяти километров. — Сафват показал на карте. — Вот, смотрите. — Пограничник посмотрел на карту, затем на Сафвата. И ухмыльнулся: — Ты что, не знаешь, что мне приказали занять оборону на десяти километрах побережья? Ведь там, кроме моих пограничников, никаких войск нет…
— Знаю, — согласился Сафват. — А ты подумал, что будешь делать в случае высадки израильского десанта? — Он отхлебнул из чашечки кофе и затянулся сигаретой. — При такой распыленности батальона ты не сможешь обороняться. Тебя сомнут еще до подхода подразделений из глубины. Или я не прав? А, мистер советник Василий?
Хоменко включился в разговор двух комбатов. Обсудили не только построение обороны, систему огня и организацию взаимодействия между батальонами, но и порядок действий при отражении десанта с моря. Хоменко особенно негодовал из-за отсутствия правильных (в инженерном отношении) ротных опорных пунктов с глубокими, в полный рост, траншеями и ходами сообщений.
— Мистер Василий, — парировал Сафват. — Вы что, не видите, какая здесь земля? Сплошной камень! Чем рыть? Взрывать что ли?
Хоменко надувал щеки и тряс головой:
— Да хоть и взрывать! Иначе хана такой обороне! — И он начал вспоминать эпизоды войны с немцами, когда плохо подготовленная оборона легко сминалась танками, приводила к большим потерям среди личного состава… — Не забывай про авиацию, мистер Сафват! Это еще, слава Богу, что сейчас евреев пехота не интересует. Они пока наносят удары по системе ПВО. Это сегодня. А завтра?
* * *…Наступил сентябрь. Но солнце оставалось таким же палящим, как и раньше. Никаких признаков наступившей календарной осени не было и в помине. Жара, песок, раздолбанный грузовик ГАЗ-63, слежение за воздухом из кузова… И без того смуглое лицо Полещука стало совсем темным. Незнакомые арабы уже принимали русского переводчика за своего, египтянина, и неподдельно удивлялись, когда Полещук говорил, что он из далекой России.
За две недели работы в батальоне Полещук, несмотря на разницу в возрасте, подружился с Сафватом. Ему по-мужски нравился этот жизнерадостный и веселый подполковник, египетский христианин-копт, обожавший арабские пословицы и поговорки. Далеко не все они были понятны Полещуку, и Сафват, не жалея времени, выступал в роли учителя арабского языка и доходчиво объяснял смысл сказанного. Для общей пользы договорились: Сафват будет общаться с Полещуком на русском языке, а Полещук — на арабском.
Как бы, между прочим, комбат научил Полещука разбирать и собирать пистолет „Беретта“, табельное оружие египетских офицеров. Ковыряясь в деталях сложного в сборке итальянского пистолета, Полещук вспоминал простой в этом отношении советский „ПМ“, на что Сафват смеялся и отвечал очередной пословицей: „Илли аиз иль-уарда лязим итхаммиль шоук“ [„Нет розы без шипов“ — араб. пословица]
Довольно быстро Полещук понял, что Хоменко-Чапай мужик совсем незлобный и его сердитое надувание щек — не более, чем рисовка перед подсоветными арабскими офицерами. Он по-прежнему бухтел Сафвату насчет инженерного оборудования района обороны, каждое утро лично проверял сделанное, огорчался, махал рукой и забирался в штабной блиндаж, где подолгу пил чай, прислушиваясь к разговорам Сафвата с Полещуком. Их общение ему, похоже, нравилось.
Ближе к вечеру бригадные и батальонные советники и их переводчики возвращались в Роду, а египетские офицеры оставались в своих подразделениях. Короткий отпуск им полагался один раз в месяц, да и то в зависимости от обстановки на фронте. Не раз Сафват говорил Полещуку, что им надо обязательно встретиться в Каире и вместе провести время. Но, когда это станет возможным, не знал ни он, ни Полещук. К тому же Полещук немного опасался этой будущей встречи: ведь внеслужебные несанкционированные контакты с египтянами советским советникам и переводчикам были строго настрого запрещены.
