Владимир Листов - Чекисты рассказывают. Книга 4-я
Когда вошли в помещение, то сразу поняли, что там идет какое-то собрание. Подвешенные к потолку большие керосиновые лампы «молния» хорошо освещали просторную комнату. За несколькими столами, составленными вместе, сидело много крестьян, одетых в полувоенную форму. Все повернули головы в сторону вошедших.
Муравьев был ослеплен светом, прищурил глаза в надежде что-нибудь рассмотреть. Неожиданно услышал знакомый голос:
— Проходите к нам. Вот замечательно, что вы приехали. Как это здорово! — Навстречу им бросился высокий молодой человек. «Да ведь это Донской!» — Муравьев искренне обрадовался встрече.
Тепло поздоровавшись с прибывшими, Донской громко объявил:
— Вот он, тот самый мой большой друг, председатель Воронежского комитета эсеров, о котором я вам рассказывал, — он взял Муравьева под руку и повел к столу.
Муравьев улыбнулся из последних сил, остановил Донского и тихо сказал:
— Подымай выше! Я теперь не только председатель воронежской организации, но член Центрального комитета.
— Как так?
— Помнишь, когда ты был в Воронеже, к нам приезжали два члена ЦК?
— Помню.
— Они известили меня, что будет съезд. Я должен быть не просто участником съезда, а содокладчиком по вопросу о политическом моменте.
— Да, да. Припоминаю…
Присутствовавшие с интересом прислушивались к разговору.
— Так вот, съезд состоялся, и меня выбрали в состав Центрального комитета. И совсем тихо, чтобы не слышали окружающие, Муравьев добавил: — Сейчас я прибыл к вам под фамилией Петрович. Называй меня, пожалуйста, Петровичем. Сам понимаешь, для чего это нужно…
— Понимаю, — радостно рассмеялся Донской. — Ну и молодец же ты, Петрович. — И громко объявил: — У нас теперь свой член ЦК. Видите, как крепко наше дело! — И предложил: — Скажи несколько слов, Петрович.
Муравьеву ничего другого не оставалось, как выступить с информацией о политическом моменте. Преодолевая усталость, он рассказал о состоянии экономики России и о работе партии левых эсеров.
Когда он закончил, кто-то крикнул:
— Пора от разговоров перейти к делу. Помогите достать нам оружие…
Муравьев снова поднялся, оглядел присутствующих и спокойно сказал:
— Я затем и приехал к вам в армию, чтобы помочь. Но, прежде чем принять меры, я должен разобраться в обстановке. Наша партия социалистов-революционеров знает о ваших нуждах и послала меня к вам, чтобы на месте выяснить, в чем вы нуждаетесь, какое требуется вооружение и сколько. Скажу вам по секрету, — Муравьев посмотрел на Донского. Тот согласно кивнул головой. — Предварительно мы уже согласовали вопрос о выделении вашей армии оружия, которое нужно получить в Воронеже и в Туле. О деталях мы договоримся с вашим командованием.
Не успел Муравьев сесть на свое место, как в комнате раздалось громкое «ура-а».
Закончив совещание, гостей повели ужинать.
— Ну, как там, в Москве? Расскажи, пожалуйста, Евдоким Федорович, — попросил Донской, когда они утолили первый голод.
— Что ж, расскажу. — Муравьев отложил вилку в сторону. — В Москве все бурлит. Большевики подложили нам большую свинью, заменив продразверстку продналогом. Это сильно осложнило нашу работу.
— Да, да. Откуда-то проникают эти сведения и в нашу армию, хотя мы и принимаем меры к тому, чтобы этого не допускать. Кое-где уже поговаривают, что нужно прекращать борьбу, идти с повинной. С такими настроениями мы боремся самым решительным образом. Но приток новых сил прекратился. А что еще в Москве?
— Кроме эсеровского съезда, на котором я был, в ближайшее время состоится съезд всех антибольшевистских армий и отрядов. Туда от нас тоже кое-кто поедет.
— Я тоже намерен поехать в ближайшее время в Москву! — воскликнул Донской. — Это задание Антонова. Мог бы я присутствовать на этом антибольшевистском съезде?
— А почему же нет.
— Как это организовать? — Донской был воодушевлен новой идеей.
— Это несложно. Мой связник, Бронислав Смерчинский, живет сейчас в Тамбове… Да, впрочем, ведь ты его знаешь!
— Бронислав? Ну, конечно!
— Поговоришь с ним от моего имени, и он сделает все, что нужно.
Немного подумав, Муравьев продолжал:
— Я пошлю вместе с тобой в Тамбов Михаила. — Муравьев указал кивком головы на сидящего напротив и жадно уплетающего жаркое Тузинкевича, который прибыл в антоновскую армию под псевдонимом Михаил Андреев. — Он должен выполнить некоторые поручения для нашего Воронежского комитета. Михаил и Бронислав договорятся о твоей поездке в Москву и дадут тебе нужные явки. Но Михаил после этого должен возвратиться сюда ко мне, так как он мне будет нужен. Ты можешь организовать его возвращение?
— Я дам указание нашим связным в Тамбове, и они доставят его к тебе обратно. А что ты намерен делать здесь?
— Прежде всего, хотел бы встретиться с Антоновым и членами его штаба. Побывать в частях, посмотреть армию, побеседовать с командным составом армии, чтобы потом я сумел доложить о виденном членам нашего Центрального комитета. А главное, — организовать выборы на «всероссийский повстанческий съезд».
— Завтра же мы поедем с тобой по полкам. Потом я познакомлю тебя с первым заместителем Антонова Иваном Ишиным. Не знаю, удастся ли тебе встретиться с Александром Степановичем, так как он все время в разъездах. Но Иван Егорович Ишин — это тоже фигура! Думаю, что тебе он поправится. Не человек, а гранит!.. Ну, ты ешь, ешь, — любезно угощал Донской.
Спать легли заполночь. Муравьеву и Тузинкевичу отвели небольшую, но чистую комнату, которую сквозь открытое окно наполнял душистый, лесной воздух. Он пьянил. После напряженного дня они сильно устали. Муравьев и Тузинкевич перемигнулись, друг друга поняли, разделись и улеглись в постели.
Разбудили их рано. На траве лежала блестками крупная роса, а из леса тянуло прохладой. Вошел Донской.
— Извини, Евдоким Федорович. Если хотите ехать со мной, то нужно собираться сейчас.
Муравьев протер глаза. Хотелось спать, не прошла еще вчерашняя усталость. Но понял, что нужно согласиться с предложением Донского. «Быть с ним как можно дольше, с ним безопасно, а главное, можно много сделать, используя его расположение».
— Сейчас встаем, — сказал он.
Наскоро позавтракав, они вышла на улицу. Собственно, улицы здесь не было, а была проложена дорога между домом, сараем и подсобными пристройками. По этой дороге Муравьев прошел на лужайку и стал прохаживаться, поджидая Донского и Тузинкевича, которые задержались в доме. Неожиданно к Муравьеву подошел незнакомый человек. Был он тоже невысок, но выглядел крепышом. На нем был костюм городского покроя, а поверх пиджака, на ремне, висел большой, в деревянном чехле «маузер». Незнакомец остановился рядом и, улыбаясь, как Муравьеву показалось, загадочно, произнес:
