Юрий Кунов - Искатель, 2014 № 07
— Мою соседку?
— Вашу соседку.
— Более или менее. Что конкретно вас интересует?
— Она была пьющей женщиной?
— Она была непьющей, но и не женщиной. Я ясно выражаюсь?
— Вполне. А все-таки, может она позволяла себе водочки граммов сто пятьдесят — двести время от времени?
— Как вы мило назвали богопротивный напиток — во-доч-ка! — улыбнулся Лев Сергеевич. — Уважаете? Или уважали?
— Скорее вкушаю. Иногда.
— Понятно. С вашей-то работой, куда ж без этого. Муж Валентины Васильевны тоже иногда позволял себе.
— Позволял. — Рыбакова кивнула.
— А вот Раиса Николаевна, хотя и была скотиной, себе спуску не давала. Может поэтому и была такая злая. Постоянный стресс и никаких веселых компаний даже в праздники. Я, например, ни разу не слышал, чтобы она песни пела. Очень важный для характеристики человека показатель. «Кто поет, зла не мыслит», говаривала Екатерина II.
— Все понятно, Лев Сергеевич. А вы не были в позапрошлый понедельник, я имею в виду тридцатое мая, на старом пляже?
— Нет. В позапрошлый понедельник я ходил в душ.
— А ваша жена?
— Она плавать не умеет.
— Ладно. А с кем госпожа Квасова общалась?
— Она не общалась. Она гавкалась. Понятно выражаюсь?
— Да, вполне. С господином Кармановым она тоже гавкалась?
— Не видел и не слышал.
— А с кем слышали?
— Слышал как она гавкалась с господином Дубко. Поскольку это я.
— Я про других граждан спрашиваю. Например, с семьей Смазневых она ругалась?
— Не знаю.
— Я, значит, знаю, а вы, живя по соседству, не знаете.
— Я же дома не постоянно нахожусь. А когда дома, то веду научные наблюдения, делаю различные анализы.
— Инопланетных фекалий?
— В том числе. Когда мне следить за соседями? К тому же соседи не мой профиль.
— Хорошо, Лев Сергеевич. Значит, вы не хотите, чтобы мы поймали убийцу?
— Какого убийцу?
— Убийцу Квасовой. Мы, вот, с Валентиной Васильевной, склоняемся к тому, что вашу соседку убили.
— Вам виднее. Может и грохнули. Только я сомневаюсь, что это сделали мои соседи.
— Тогда кто? Кто это мог сделать? Товарищи по бизнесу?
— В бизнесе товарищей нет. Как и в любви. Не в сексе, сейчас товарищей по сексу хоть отбавляй, а в любви.
— Пожалуй… Так, что я еще хотел у вас спросить? — Посохин потер двумя пальцами висок. — Замутили вы мне все мозги, господин Дубко. Черт с вами! Не хотите говорить — не надо. Без вас эту сволочь поймаем.
— Господин полицейский, я буду очень рад, если вы эту сволочь поймаете. Но среди моих знакомых сволочей нет. Разве только госпожа Квасова подпадала под эту категорию.
Глава 11
Посохин остановился посередине переулка и огляделся.
— Так, куда теперь? — спросил он сам себя вслух. — Валентина Васильевна, а давайте сразу зайдем к Смазневым. Вы не знаете, дома у них сейчас кто-нибудь есть?
— Не знаю. — Рыбакова пожала плечами. — Павел, может, я к себе домой пойду? Зачем вам сопровождающий?
— Валентина Васильевна, вы мне ни сколько не мешаете. Даже наоборот. Соседи вам доверяют и, следовательно, часть этого доверия, когда я с вами, переносится на майора полиции. Идемте! Участковый говорил, что у Смазневых собака имеется.
— Есть. Дуня зовут.
— Большая собака?
Рыбаковой показалось, что в голосе Посохина прозвучала тревога.
— Большая, — без обиняков ответила Валентина Васильевна.
— Они ее привязывают?
— Да. А вы что, Павел, собак боитесь?
— Я уколы плохо переношу.
— За Дуню я отвечаю — никаких лишних движений. Будет гавкать пока хозяева не выйдут. Потом по ситуации. Очень умная собака.
— Давайте проверим. Кстати, вы не замерзли?
— Нет. Купальник почти высох.
— Шорты у вас намокли.
Рыбакова посмотрела вниз. Между ног на белой плащовке было хорошо различимо довольно большое темное пятно.
— Сзади тоже, — заметил Посохин.
— Ничего страшного. Человек я закаленный. Правда, вид у меня теперь непрезентабельный.
Рыбакова выпростала рубашку наружу.
— Так меньше заметно?
— Вроде нормально, — внимательно оглядев ее со всех сторон, ответил Посохин. — У меня жена подобных вещей жутко боится.
— В ее возрасте я тоже боялась. Поэтому двадцать лет назад и начала обливаться холодной водой. Ничего со мной не случится. Не волнуйтесь, писаться не буду. Да и не холодно сейчас на улице: двадцать шесть градусов по Цельсию. И это в тени, а на солнце и того больше.
— Откуда вы знаете, что двадцать шесть?
— У Дубко на времянке термометр висит. Слева от входной двери.
— А я что-то не обратил на это внимания. Для работника уголовного розыска симптом нехороший. Наверное, пора в отпуск.
Посохин открыл сделанную из профнастила калитку Смазневых.
— Проходите, Валентина Васильевна. Будьте так любезны.
— Пропускаете меня вперед, учитывая, что я женщина или потому что уколов боитесь? — пошутила Рыбакова, входя во двор.
— Совмещаю приятное с полезным.
Гремя цепью, из будки вылезла Дуня. Увидев Валентину Васильевну, она завиляла хвостом.
— Вот это псина! — раздался за спиной у Рыбаковой восхищенный возглас майора. — Такая сожрет вместе с пистолетом.
Дуня зарычала.
— Дуняша, поздоровайся с полицией. Голос! — приказала Валентина Васильевна.
Собака зычно гавкнула.
— Молодец! А теперь подождем хозяев.
Из-за угла дома появилась Зинаида Смазнева.
— Здрасьте, — кивнула она смущенно. Чужие люди вызывали у нее чувство опасности, и она при общении с ними на некоторое время утрачивала свою обычную говорливость.
— Зина, это майор Посохин из уголовного розыска, хочет с тобой поговорить о Раисе Квасовой.
— И с хозяином тоже, — добавил Посохин.
— Алексея дома нету. — Смазнева еще больше растерялась. Она стала лихорадочно поправлять на себе старенький застиранный халат.
— Ничего, мы с вами пока поговорим. Можно пройти?
— Проходите, — ответила Зинаида полицейскому, но ее взгляд, вопросительно-испуганный, был обращен в это время к Рыбаковой. Валентина Васильевна ободряюще улыбнулась.
Хозяйка провела гостей в дом. Посохин, несмотря на все протесты Зинаиды, снял в коридоре туфли и переобулся в тапочки.
— Ничего, ничего. Порядок есть порядок. Куда нам дальше?
— В зал проходите. Вон туда. Я сейчас чаю поставлю. — Смазнева бросилась на кухню.
— Не надо, хозяюшка. Мы ненадолго.
Посохин отодвинул стул, поднял клапан нагрудного кармана рубашки и, достав блокнот и ручку, расположился за круглым накрытым белой скатертью столом. Зинаида села напротив майора. Валентина Васильевна устроилась между ними так, чтобы держать в поле зрения обоих.
