Елена Бергман - Мир львинов
Львин, казавшийся постарше, сдвинул в сторону одну из шкур, открыв прямоугольный вход явно искусственного происхождения, и легонько подтолкнул Варму в спину. Юноша несмело шагнул вперед и замер с открытым от удивления ртом.
Помещение, в котором он очутился, почти ничем не напоминало его родную пещеру: довольно высокий сводчатый потолок и стены были гладко обтесаны, в углублении одной из стен весело потрескивал огонь. Полы устилали мягкие шкуры, чистые и блестящие. Посреди комнаты стояло странное сооружение из дерева, тоже покрытое шкурами, рядом с ним — плетеное нечто, высотой Варму по колено, похожее на перевернутый короб — на его плоской квадратной горизонтальной поверхности в беспорядке были свалены какие-то предметы. Возле очага, на большом деревянном чурбаке со спинкой, сидел старый-престарый, совершенно седой львин, и что-то мастерил из рога. Рядом с ним, прямо на полу, примостилась львинька лет семи- восьми: песочная шерстка, маленькие аккуратные ушки, хорошенькая глазастая мордочка, юбочка из небеленого льна и нитка голубых бус на шее… Оба были так поглощены работой, что не заметили появления Варму. Юноша невольно залюбовался этой парой: старость и юность, смерть и жизнь, конец и начало. Нарисовать бы их сейчас — какая картина бы вышла!
Варму прерывисто вздохнул. Ему так хотелось творить…
Львинька подняла на него глаза, ясные и золотистые, и тихо сказала что-то деду на ухо. Старик степенно кивнул, отложил недоделанную вещь и знаком попросил Варму подойти поближе. Повинуясь движению его худой руки, юноша опустился на шкуры.
Седой львин долго и внимательно разглядывал молодого вараха и, похоже, увидел то, что хотел. Ободряюще улыбнувшись юноше, старик протянул ему предмет, в котором Варму сразу же признал свой клык с почти завершенным рисунком, и спросил:
— Твоя работа?
Голос у львина оказался совсем молодой, сильный и звучный, на варахском седой говорил с едва заметным акцентом. Глаза тоже были не старческие — умные и ясные. Варму кивнул, смущенный.
— Ты- настоящий мастер, — продолжал старик, — У нас никто так не делает. Кто тебя учил?
— Сам. — юноша обрел, наконец, дар речи. — Шаман чуть-чуть, в детстве…
Старик едва слышно фыркнул.
— Что еще умеешь? — и, указав на татуировку, украшавшую грудь Варму, — Ты набивал? Хорошо вышло…
Юноша снова кивнул, польщенный похвалой: — Рисовать умею…
Седой львин показал рукой на одну из стен: — Годится?
Варму оценивающе провел ладонью по каменной поверхности — какая гладкая! И с надеждой спросил: — А можно?
Старик усмехнулся и велел жмущейся к его ногам львиньке: — Хеля, неси краски.
Ребенок послушно убежал, чтобы почти сразу венуться. В руках девочка несла толстую небольшую гладко обтесанную плашку, в углублениях которой лежали необходимые для рисования уголь, охра и мел. Скромно потупившившись, малышка с поклоном протянула доску юноше — она стеснялась.
— Большое спасибо! — совершенно искренне поблагодарил Варму. Львинька склонилась еще ниже и едва слышно ответила: — Пожалуйста…
— Ты говоришь на варахском? — удивился охотник.
Девочка поспешно кивнула.
— Она будет тебе помогать. — сказал львин, тяжело вставая, — Это моя правнучка. Ее зовут Хеля, и она немного понимает ваш язык. Станешь ее учить. — и, опираясь на палку, старик вышел, оставив их одних.
Молодой охотник посмотрел на львиньку. Правнучка, значит. Что ж, пусть будет правнучка…Присев рядом с девочкой на корточки, Варму заглянул малышке в лицо и спросил:
— Детеныш, а ты рисовать-то умеешь?
Девочка пискнула, вывернулась из под его руки и спряталась за спинку одного из сидений. Юноша видел, как ее глаза светятся в темноте.
— Значит, не умеешь. — лукаво подытожил он.
Темнота протестующе вякнула.
— Зато я умею, — продолжал как ни в чем не бывало Варму. — И буду. Могу и тебя нарисовать. Хочешь?
О да, Хеля хотела. Но боялась…Тогда юноша взял краски и, дрожа от предвкушения, начал делать на стене первые мазки. Он решил по памяти воссоздать недавно увиденную в этой комнате сцену. Работа спорилась, и очень скоро Варму, увлекшись, позабыл и Хеле, и о том, что он — пленник, и даже о еде. Для него теперь существовали только серая стена и картина, медленно появлявшаяся на ней.
Варму рисовал, и рисовал, и рисовал, не видя и не слыша ничего вокруг, а маленькая пушистая девочка, затаившись во тьме, смотрела, открыв рот, на образы, столь ей знакомые, и боялась даже вздохнуть…Дед, совсем как живой, улыбнулся ей нарисованным ртом, и львинька чуть приободрилась: да, так она пока не умеет, но этот чужой человек ее обязательно научит. Главное — сильно захотеть и стараться! И она будет стараться. Еще как будет!
А Варму все рисовал…
Глава 16. Варму влюбляется
Прошло немало времени, пока Варму, наконец, решил, что картина закончена, и отложил краски. Плечи и шея ныли от напряжения, пальцы отказывались держать мел.
Юноша потянулся от души и вздохнул. Работа удалась: старый львин и Хеля вышли совсем как живые, и Варму переполняла тихая радость. А еще голод и жажда! Желудок громко урчал, требуя пищи, пересохшее горло саднило. Вспомнив о львиньке, художник позвал девочку, но та не откликнулась. Ушла?
Варму оглядел комнату в надежде найти хотя бы воду, и обнаружил Хелю крепко спящей у очага. Умаялась, малявка…Внимание вараха снова привлек странный перевернутый плетеный короб. На его «дне» лежал сверток, которого Варму раньше не видел. Развернув ткань, юноша обнаружил внутри большой кусок мяса, зелень и несколько неизвесных ему плодов фиолетового цвета. Рядом со свертком стояла большая красивая раковина с водой. Но Варму было не до разглядывания раковины: он просто умирал от голода. В один миг уничтожив все до последней крошки, молодой варах удовлетворенно похлопал себя по сытому животу, подбросил в очаг дров и уже собирался растянуться на шкурах рядом с мирно спящей Хелей, как вдруг ему в голову пришла удивительная мысль — а куда уходит дым от костра? Изогнув шею, Варму заглянул в очаг, и увидел вверху закопченное отверстие. Дымоход! Идея привела его в восторг: у них в пещере топили «по черному», и, когда костер горел, люди задыхались и кашляли в его едком дыму. Молодцы львины, вон до чего додумались! Надо будет выяснить поподробней, как они это устроили…
Громкое восклицание прервало ход мыслей юноши и заставило испуганно дернуться. Резко выпрямившись, он пребольно стукнулся затылком о верхний край очага и зашипел не хуже Мраха.
— Зачем ты засунул голову в очаг?
