Богомил Райнов - Искатель. 1971. Выпуск №4
— Он попался на какой-то махинации?
— На какой махинации?
— Откуда мне знать? Если вы пришли…
— Если я пришел, значит у меня есть на то причины. А сознательная гражданка должна понимать, что такое выполнение своих гражданских обязанностей. Итак?..
— Не знаю, что именно вас интересует. Я знакома с Таневым три года. Переселилась сюда за год до окончания института. Я слышала, что у меня есть дядя, но в глаза его никогда не видела. Мне и в голову не приходила мысль искать его. Много лет тому назад он поссорился с моей матерью, и его у нас в семье не больно-то жаловали. Он сам нашел меня: у него была свободная комната, и он решил уступить ее мне, просто так, без денег, лишь бы ему не подселили чужих людей. Моя мать живет в Видине на учительскую пенсию и почти совсем мне не помогала, так что я перебивалась на одну стипендию. Предложение Танева показалось мне заманчивым, тогда у меня еще не возникло вопроса, откуда такая забота о бедной родственнице. А впрочем, я быстро раскусила его. Он сам говорил, что любит «молодой мир», а ко мне, ясное дело, приходили подруги. Танев развлекал нас анекдотами, угощал конфетами и коньяком, пока я ему не объяснила, что поселилась здесь не для того, чтобы устраивать ему журфиксы, а чтобы учиться, и если ему не хватает гостей, пусть приглашает их к себе сам. Он, как видно, только этого и ждал, потому что с тех пор и впрямь стал приглашать к себе моих приятельниц…
Я погасил сигарету и после короткой паузы закурил следующую.
— Выходит, он настоящий кавалер… — заметил я.
— Кавалер? А вы его видели?
— Только на фотографии, — признался я.
— Вот когда увидите в натуре, поймете, какой он кавалер. Все его очарование — в деньгах. С женщинами он никогда не скупится. Ставит выпивку, закуску, заводит музыку… Есть девушки, которым только этого и надо… Хотя я что-то не припоминаю, чтобы он очаровал кого-нибудь, кроме, может быть, Мими…
— Мими? — переспросил я. — Это ее фамилия на входных дверях?
Вера утвердительно кивнула.
— Да. Она фармацевт, работает в аптеке. Неплохая девушка… Впрочем, какая она девушка… Ей почти тридцать. Но у нее… — Хозяйка многозначительно повертела пальцем у висков.
— Шарики за ролики?.. — пришел я ей на помощь.
Вера снова кивнула.
— И кроме того, у нее явный талант очаровывать стариков. Что-то вроде библейской Сусанны.
— Простите, — сказал я, — но в библии я слаб. Никак не удается завершить этот курс…
— Сусанна — это та, на которую напали сластолюбивые старцы, когда она купалась. Разве что наша Сусанна не ждет, пока на нее нападут, а сама атакует…
— Ваши рассуждения звучат как обобщение, — сказал я. — Выходит, что старик не единственная жертва…
— Да, — подтвердила Вера. — Есть и второй.
— Ты смотри! Есть и второй?
— Есть. Его зовут Медаров.
— Был, — поправил я. — Звали. О покойниках говорят в прошедшем времени.
Вера посмотрела на меня с удивлением:
— Вы хотите сказать…
— Именно то, что сказал. Рассказывайте дальше.
— Но как это — покойник? — Вера никак не могла свыкнуться с этой мыслью. — Его убили? Или…
— Почему вы допускаете, что его могли убить? — в свою очередь, встрепенулся я.
— Просто спрашиваю…
— Человек никогда не спрашивает просто так, — возразил я. — Что заставляет вас предположить, что Медарова убили?
— Да, собственно, ничего. Люди умирают или естественной смертью, или их убивают. Почему вас удивляет, что я спросила, какой именно смертью умер Медаров?
— Оставьте эти силлогизмы. Они хороши только для учебников формальной логики. Из десяти тысяч людей девять тысяч девятьсот девяносто девять умирают естественной смертью и лишь один — в результате насилия. Почему у вас возникло подозрение, что Медаров именно этот один?
— Тут не подозрение, тут скорее предчувствие, — несколько смущенно ответила Вера.
— А теперь вы ссылаетесь на сферу подсознательных явлений. Все эти научные экскурсы, разумеется, весьма полезны. Но если я сказал вам, что у меня есть много времени, это еще не значит, что мы можем говорить о посторонних вещах до завтрашнего утра. Ну же, товарищ Танева! Мы надеемся на таких, как вы, ждем от вас активной помощи, а не дополнительных осложнений. Оставьте предчувствие и переходите к фактам!
— В тех фактах, что мне известны, нет ничего сенсационного. Просто во время его встреч с Медаровым я почувствовала, что этот человек его боится.
— А чего, по-вашему, он мог бояться?
— Не могу сказать вам этого со всей определенностью.
— Товарищ Танева!.. — начал я.
— Знаю, слышала уже, что я сознательная гражданка и что вы ждете от меня помощи… — несколько раздраженно перебила меня Вера. — Поймите наконец, что я не знаю ничего конкретного.
— Я человек скромный. Удовлетворюсь и неконкретным.
— Это неконкретное состоит в том, что Медаров боялся Танева. Старик никогда не говорил ни о ком другом, кроме Танева. Его мысли постоянно были связаны с Таневым. Между этими людьми существовали, вероятно, какие-то старые счеты, и мне казалось, что беспокойство Медарова было связано с мыслями о Таневе.
— Это уже более определенно. Какие счеты собирался свести Медаров с вашим дядей?
Вера недовольно посмотрела на меня.
— Я называю его «Танев», а вы все время повторяете: «Ваш дядя»…
— Ну и что? Ведь он действительно ваш дядя, брат вашей матери.
— Может, он и мой дядя, но я лично родственником его не считаю. К вашему сведению, я решила уйти из этой квартиры; если вы меня здесь застали, то только потому, что я не подыскала пока нового жилья.
— Когда у вас впервые возникла неприязнь к вашему дяде? Извините, к Таневу? И почему?
— Из-за его прошлого и отчасти из-за настоящего…
Вера поднялась, достала из ящика стола сигареты и закурила. Потом снова села. Я терпеливо ждал. Когда разговариваешь с людьми, нужно уметь не только задавать вопросы, но и терпеливо ждать. Если же пауза слишком затягивается, можно закурить самому, что я и сделал.
— Когда я сюда пришла, — начала Вера, — я почти ничего не знала о прошлом Танева, кроме того, что когда-то он был богат, торговал. На каникулы я поехала в Видин. Узнав, что я поселилась у Танева, моя мать страшно рассердилась. От нее-то я и узнала, что торговля Танева вовсе не была такой невинной, что у него были связи с гитлеровцами и всякие такие дела и что Танева после Девятого даже условно осудили. Месяца три назад пришел Медаров. Я сказала ему, что Танев уехал в провинцию и предупредил меня, что вернется не скоро. Но, несмотря на это, Медаров приходил каждый вечер. Только я вернусь из поликлиники, как он уже звонит. «Нет Танева», — говорю. А старик смотрит, словно не понимает. «А нельзя ли, — спрашивает, — войти подождать его?» — «Сколько же вы будете его ждать? — говорю. — Разве вы не поняли, что он уехал надолго?» — «Хорошо», — говорит. А на другой день он опять тут как тут. В конце концов не знаю как, но он познакомился с Мими, и в один прекрасный день я прихожу — он сидит в холле. С тех пор он заявлялся к нам каждый день. Выпивали они с Мими. Она специально для него держала бутылку мастики, старик ничего другого не пил. Пили, ясное дело, на деньги Медарова. Потом он неожиданно исчез.
