Георгий Марков - В поисках цезия
И только глаза Симанского производили наБалтова совсем иное впечатление. Несколько лет назад физик встречал такие глаза у полицейских агентов и начальников, глаза прищуренные, нахальные, не стыдившиеся никаких поступков, готовые смотреть на все без малейшего угрызения совести. Балтов был поражен холодным, спокойным блеском и преступной твердостью этих глаз.
Аврониев начал допрос, задавая вопросы небрежно и быстро. Балтов понял хитрость своего друга: он допрашивал так, как будто речь шла о самой обыкновенной формальности, и вскоре он, извинившись, отпустит задержанного. Симанский попался на удочку.
— Успокойтесь, — любезно сказал Аврониев, — не волнуйтесь, пожалуйста!
— О, я спокоен! Кто в нашей стране не верит народной милиции? — ответил Симанский, скрыв, что он раздражен любезным замечанием следователя.
— Простите, — сказал Аврониев, — я подумал, что вы о чем-то беспокоитесь.
Балтов едва сдерживал улыбку.
— Я беспокоюсь только о том, что когда вы меня отпустите, у меня уже не останется времени подготовиться к практическим занятиям по биологии, которые начнутся в девять часов утра, — ответил Симанский.
— Мы извинимся перед университетским начальством, да ведь и случай такой, что, напротив, вас нужно было бы похвалить за самоотверженность и преданность профессору, — вставил Йозов.
Симанский махнул рукой: дескать, он только исполнял свой долг.
Подполковник взял в руки карандаш, начал что-то писать и вдруг сломал грифель.
— Дай, пожалуйста, перочинный нож, — попросил он Балтова.
Физик поискал в карманах, затем, покачав головой, ответил:
— У меня нет.
— А у вас, Йозов?
— Я не ношу с собой перочинного ножа.
Аврониев обратился к биологу:
— У вас, товарищ Симанский, случайно нет ножа?
Балтов ясно видел, что Симанский вздрогнул. Но ничто не изменило выражения его лица. Не колеблясь, Симанский поискал в карманах и вынул блестящий посеребренный нож.
— Пожалуйста, точите, — протянул он ножичек Аврониеву. — Это подарок профессора.
— По-видимому, вы с ним хорошие друзья? — заметил Аврониев, взяв нож.
— Да, профессор очень любит меня, больше, чем других своих помощников. Могу даже сказать, что профессор относится ко мне с большим доверием и уважением…
— И вы, конечно, заслужили его уважение? — Следователь точил карандаш, не переставая расспрашивать Симанского об отношениях с профессором. Он невольно подумал: «Почему этот любимец до сих пор не спросил о здоровье профессора?»
— А над чем вы работали с Родовановым в последнее время?
— Над стимуляцией заживления ран.
— Закончили ли вы работу? Какие получили результаты?
— Мы очень много работали, но еще рано говорить о результатах. Последние опыты были обнадёживающими. Профессор намеревался поставить еще ряд экспериментов.
Аврониев поднял голову и пристально взглянул на него.
— Вчера вечером профессор Кирчев сказал мне, что Родованов уже закончил опыты и даже написал научную статью, которая, как он заявил, будет опубликована в следующем номере научного бюллетеня.
Симанский пожал плечами.
— Об этом я не знаю. Насколько я осведомлен, профессор не писал такой статьи. Если, конечно, профессор не работал втайне от меня.
— Как вы можете не знать? Ведь вы всегда работали вместе? Вы были в курсе всей научной деятельности профессора. И вообще, разве возможно, чтобы Родованов, так дружески расположенный к вам, скрыл от вас конечные результаты? — удивился Аврониев.
— Честное слово, я сам удивлен! Неделю назад, до болезни профессора, у нас не было окончательных результатов… — Симанский говорил спокойно и только время от времени небрежно поглядывал на перочинный нож, который Аврониев сосредоточенно вертел в руках.
Вдруг следователь откинулся на спинку кресла и незаметно опустил руку с зажатым в ней ножом под стол, поближе к скрытому там счетчику.
Балтов тотчас же наступил ему на ногу.
Оба одновременно взглянули на стрелку аппарата: она отклонилась на несколько делений вправо. Нож был радиоактивен. Не приходилось сомневаться, что в. нем был скрыт похищенный цезий, который и передал ему свою радиоактивность.
Симанский внимательно следил за их движениями и, когда их взоры на секунду обратились вниз, он понял, что это значит. Резко повернувшись, он бросился к двери…
Йозов подпрыгнул, как на пружинах, и кинулся за Симанским, но тут дверь отворилась, и на пороге появилась мощная фигура Чуброва.
— Вы не очень любезны, господин Симанский, — сказал ему Аврониев. — Просто трудно объяснить, почему вы, такой воспитанный, сострадательный и готовый к самопожертвованию господин, пытаетесь убежать, когда мы сами совершенно искренне хотим вывести вас отсюда!
Симанский молчал. Следователь подошел к нему.
— Ну, господин Симанский, успокоились? — спросил он. — Вам, я вижу, не мешает подлечить нервы. Вероятно, этого не знали те, кто поручил вам ограбить и убить профессора?
— Вы ошибаетесь! — резко ответил Симанский и поднял голову. Его глаза сверкали нескрываемой ненавистью и злобой. — У вас нет никаких доказательств, а без этого меня нельзя обвинять.
— Доказательств? — засмеялся Аврониев. — Чубров, доставьте сюда первое доказательство… Антонову!
Лицо биолога вытянулось, и он стал похож на раздавленную букашку. Очной ставки с Антоновой уже не требовалось.
— Отвезите их в Управление! — приказал Аврониев.
В кабинет вошел доктор Попов.
— Как дела? Неужели Симанский? — он всплеснул руками.
— Именно он, — подтвердил Аврониев. — Симанский, доктор, и заставил нас искать цезий.
— Но как это произошло? Как он мог? Он ведь не подходил к цезию?..
Зазвонил телефон. Аврониев поднял трубку.
— Да. Слушаю, товарищ генерал. Да. Ясно. Да… Да… Дело уже закончено.
Он положил трубку и обернулся к присутствующим.
— Была предпринята попытка ограбить кабинет профессора. Шайка, прибывшая к институту на грузовике с номерным знаком «18032», проникла в сад, но была поймана с поличным.
— Значит, враг… — заметил Попов. — Как же все произошло?
Аврониев закурил сигарету и, усевшись в кресло главного хирурга, начал рассказывать:
— Вы спрашиваете, как? Очень просто, доктор! За день до болезни профессор Родованов закончил свою научную работу, имеющую большое значение. В результате исследований он открыл ту среду, которая ускоряет заживление травмированной ткани. Это открытие мирового значения! И Симанский, которого очень заинтересовало изобретение шефа, решил с помощью заинтересованных лиц похитить его и передать за границу. К счастью, профессор заболел, иначе они отравили бы его. Чтобы покончить с профессором, его близкий «помощник» и «друг» Симанский пришел сюда, где с помощью медсестры Антоновой — агента иностранной разведки — похитил радиоактивные проволочки. До этого он пытался организовать аварию с машиной, на которой везли цезий с аэродрома. Но катастрофа не удалась, и к месту столкновения устремились прохожие. Преступники скрылись, а Симанский пришел в больницу, чтобы присутствовать при операции. По его приказу Антонова, отправившись за цезием, похитила проволочки и передала их Симанскому. Он скрыл цезий в перочинном ноже, который, как вы заметили, посеребрен. Это на некоторое время помогло преступнику, так как во время первой нашей проверки он оставил нож на подоконнике. Поэтому наш аппарат ничего не обнаружил. Затем Симанский испугался, что мы можем внести счетчик в процедурную, и выбросил в мусорный бункер три проволочки. Одну он оставил у себя, чтобы замести следы, как он впоследствии и сделал.
