Георгий Марков - В поисках цезия
Обзор книги Георгий Марков - В поисках цезия
Георгий Марков
В ПОИСКАХ ЦЕЗИЯ
Рассказы
Художник ЧЕРНЫШЕВ П.М.
В ПОИСКАХ ЦЕЗИЯ
1
За пятнадцать минут до того как большие стенные часы в коридоре больницы пробили восемь часов вечера, состояние известного профессора-биолога Кирилла Родованова ухудшилось. Пульс катастрофически падал.
Дежурный врач Васильев, встревоженный, поднял телефонную трубку и попросил соединить его с главным хирургом. Мягкий бас доктора Попова ответил:
— Иду!
Васильев вернулся в палату и, не отводя взгляда от лица больного, взял его руку, чтобы снова проверить пульс. Профессор дышал часто, словно задыхаясь.
Родованов, старик лет семидесяти, был слаб и сгорблен больше, чем люди в его возрасте. Его руки, лежавшие поверх одеяла, так высохли, что казалось, будто посиневшая кожа обтягивает одни кости. Из-за глубоких морщин его продолговатое, аскетическое лицо выглядело неприятным и суровым. Болезнь иссушила Родованова, и он стал похож на мертвеца.
Всего несколько дней назад это был совсем другой человек. Энергичный, бодрый, он вдохновенно читал лекции, размахивая руками и подпрыгивая, как юноша, охотно шутил со студентами и увлеченно, самозабвенно раскрывал перед ними тайны своей науки. Между прочим, он всегда говорил, что непременно доживет до девяноста лет. Родованов славился изумительной работоспособностью и неизменным оптимизмом, и поэтому всех удивила его неожиданная болезнь — кровоизлияние в мозг, вызванное умственным перенапряжением. Состояние профессора непрерывно ухудшалось.
На спешно собранных консилиумах видных специалистов этот случай был признан почти безнадежным. Возможность спасти знаменитого ученого считалась ничтожной. Тогда его лечением занялся главный хирург больницы доктор Попов. Последним достижением науки было проведение при подобных заболеваниях сложной операции: вскрывали черепную коробку, перевязывали кровоточащий сосуд и производили радиоактивное облучение. Облучение было необходимо для успешного проведения операции, так как гамма-лучи, испускаемые со строго определенной частотой, способствовали всасыванию крови.
Предоставленный заботам доктора Попова, Родованов был помещен в специальное отделение больницы.
Васильев ходил около кровати, глядел на больного и размышлял: «Как неожиданно все получается! Еще вчера был здоров, работал, ни 6
о чем не подозревая, а сейчас умирает, и это конец!.. Наверное, он мечтал создать новую теорию, провести массу всевозможных исследований, но… Чего только не случается!».
Он вспомнил, как несколько лет назад, еще студентом первого курса, он сбежал с практических занятий по вскрытию — такое отвращение вызывали у него трупы. А сейчас? Даже очаровательная медсестра Антонова говорит: «Вы, доктор Васильев, оперируете с олимпийским спокойствием».
Подумав об Антоновой, он улыбнулся и сказал про себя: «Какая замечательная женщина!»
Васильеву стало так хорошо, что он забыл о состоянии Родованова. В последнее время он все чаще думал о медсестре. Вначале он не обратил на нее внимания, но сейчас… Сейчас было иначе. Ее близость волновала Васильева, он не мог хладнокровно смотреть на нее и смущался, как мальчик.
Дверь с шумом распахнулась, и в палату быстро вошел доктор Попов в сопровождении посетителя, на плечи которого был кое-как наброшен белый халат.
Главный хирург был настоящим исполином, с огромной головой, мохнатыми бровями и редкими седыми волосами. Он выглядел уверенным и спокойным, словно ему предстояло сделать что-то обычное, ничем не примечательное. Среди своих коллег доктор Попов пользовался двойственной репутацией — чудака и в то же время невероятно смелого человека, всегда готового пойти на риск. Пренебрегая элементарным благоразумием, он не раз рисковал своей карьерой врача. Эти качества сделали Попова очень популярным, а пациенты боготворили его. Больные говорили о нем так:
— Уж если и доктор Попов бессилен, то никто больше не поможет!
Незнакомец, вошедший в палату вслед за доктором Поповым, был в очках с золотой оправой, из-под которых тревожно глядели зеленоватые глаза. В отличие от доктора он покраснел от возбуждения, бородка у него нервно тряслась, как будто он только что закончил длинную, утомительную речь. Войдя, он бросился к больному, склонился над ним и испуганно воскликнул:
— Доктор, ему очень плохо!
Попов ничего не ответил, отбросил одеяло, поднял костлявую, посиневшую ногу профессора и ладонью начал постукивать где-то под коленом. Нога оставалась неподвижной. Затем главный хирург спокойно произнес:
— Доктор Васильев, это ассистент профессора Родованова, кандидат биологических наук Симанский.
Незнакомец кивнул головой, протянул руку и быстро заговорил:
— Есть ли какая-нибудь надежда? Я еще хочу надеяться, но все убеждены, что профессор не проживет и трех дней. Его супруга в отчаянии… И как это он разболелся именно сейчас! Он так необходим науке… Доктор, вы должны спасти его!
Симанский говорил взволнованно, и было видно, что он сильно переживает.
Васильев вопросительно взглянул на Попова. Он знал, что главный хирург не выносит сентиментальной болтовни, и ожидал резкого ответа.
— Товарищ Симанский, — сказал Попов, внимательно глядя на него и отчеканивая каждое слово, — мы сделаем все необходимое. Правительство озабочено состоянием профессора. Должен сказать, что в его возрасте при этой болезни надежда на спасение невелика. Как вам известно, мы ожидаем прибытия из Советского Союза самолета с радиоактивным цезием. Без него мы ничего не можем сделать. Если самое позднее через десять часов операция не начнется, все усилия будут напрасными. Мне кажется, теперь вам все ясно?
Симанский почтительно выслушал объяснения и сказал:
— С профессором мы всегда были вместе. Некоторое время я даже жил у него и стал почти членом их семьи! От имени супруги профессора очень прошу вас разрешить мне остаться на ночь здесь, у его постели. Я хочу присутствовать при операции и, если понадобится, чем-нибудь помочь…
— Едва ли будет нужда в вашей помощи, — снисходительно ответил Попов.
— Но все же… профессор меня всегда звал, когда болел…
— Ну, если вы так настаиваете, оставайтесь, — согласился главный хирург. — Сожалею, что не могу предложить вам поужинать, так как из кухни все уже ушли. Да и ваше самопожертвование будет полнее, если вам придется немного поголодать, — иронически добавил он.
