Михаил Трофимов - Библиотечка журнала «Советская милиция» 1(25), 1984
Так происходило и сегодня.
— Ну, что ж, Антон Прохорович, — сказал он. — Давайте разбираться. Прочитайте вот это.
Дыбин внимательно просмотрел предложенные ему документы. Но поскольку в грамоте он был не весьма силен, их чтение утомило его.
— Все бумажки, бумажки! — пробормотал он. — А я при чем?
— С сестрой вашей, Марией, повидаться не хотите? — вдруг спросил Гвоздев.
Дыбин растерялся.
— С сестрой? Вы разве знаете мою сестру?
— Вы что, Антон Прохорович, решили глупым прикинуться?
— Почему вы так?
— А потому, что я только что давал вам прочитать постановление об аресте Владимира Семенова и документы о ревизии в магазине, которым заведовала Мария Семенова, а вы спрашиваете, знаю ли я ее.
— Да, да! Владимир… Так ее муж арестован? А Мария?
— По правде сказать, ставить вопрос о ее аресте мне тяжело. Ведь у вашей сестры двое детей, престарелая свекровь… — Гвоздев помолчал. — Мария пока не арестована.
— Пока не арестована, — растерянно произнес Дыбин. — Неужели Марию арестовать можно? На законных основаниях?
— Можно. Для этого у нас имеется достаточно оснований. Законных.
Дыбин опустил голову, и густая проседь стала отчетливо видна в его темных волосах.
— Но она ни в чем, совсем ни в чем не виновата, — наконец хрипловато выговорил он, — она ни о чем не знает.
— Зато вы знаете все! — Александр Михайлович посмотрел на Дыбина жестко и холодно.
— И что, мне действительно можно повидаться с Марией?
— Можно. Все зависит от вас. Антон Прохорович, мне казалось, что вы умный человек. Теперь же приходится сомневаться в этом. Вы напрасно думаете, что ваше признание нужно нам. Нет. Прежде всего оно необходимо вам, Марии, вашему зятю, Владимиру. Сегодня я оставляю за вами право. Завтра вы будете жалеть, что не воспользовались этой возможностью. Судебная практика считает, что не раскаявшийся преступник — злостный преступник. А к злостному преступнику никакого снисхождения быть не может.
— Я не злостный преступник, — опустил глаза Дыбин. — Я все расскажу. И прошу только об одном: пожалейте Марию…
На другой день Александр Михайлович провел очную ставку: Семенов — Дыбин. Владимир был удивлен до крайности признанием Дыбина, поэтому махнул рукой и прекратил бесполезное запирательство.
Во второй половине этого же дня Александр Михайлович привез Марию в следственный изолятор и устроил ей свидание с братом. И не пожалел об этом: увидел, как осветилось радостью угрюмое, почти мрачное, лицо Дыбина, как жадно протянул он к ней задрожавшие от волнения руки.
ВЫБРАВ свободную субботу, Гвоздев поехал к Тамаре, сестре жены, к кому та уехала.
Александр Михайлович сидел в купе вагона. За окном мелькали незатейливые пейзажи средне-русской равнинной полосы. В памяти мелькали картины минувших лет.
Отслужив в Советской Армии, уволился в запас, Зина училась на четвертом курсе педагогического института. Через год он поступил на юридический факультет университета. Они поженились, когда Зина закончила учебу. Работать она пошла воспитателем в детский сад. Ей нравилось заниматься с маленькими детьми.
В семье Зины Александра Михайловича невзлюбили. С годами острота неприязни сгладилась. Только дядя Сема по-прежнему скептически относился к мужу племянницы, считая его человеком весьма ограниченным и сухим. Однако влияние дяди Семы на Зину в последние годы настолько ослабло, что практически стало равно нулю.
На четвертом году совместной жизни их постигло несчастье — заболел и умер ребенок, их первенец, чудесный мальчик, ясноглазый Минька, названный Михаилом в честь отца Александра Михайловича, погибшего на войне в 1943 году.
Окончив университет, Александр Михайлович несколько лет работал следователем в районной прокуратуре, а затем был направлен на следственную работу в органы внутренних дел.
…Стучали колеса, гудел на поворотах электровоз, текли мысли.
Вот и прошло уже полжизни. Выдающегося ничего не совершено, но и сложа руки сидеть не приходилось.
Незаметно день сменился вечером. А когда багрово-красный диск солнца коснулся темной линии горизонта, Александр Михайлович сошел с поезда и через час уже нажимал кнопку звонка квартиры Тамары.
Дверь открыла Зина. Сперва она сделала было строгий вид, но не выдержала, шагнула вперед, протянула руки.
— Жива-здорова, беглянка, — говорил он, обнимая ее.
На другой день рано утром они отправились гулять.
Вернулись домой счастливые, помолодевшие. Целый день провели вместе.
Утро выдалось ослепительно светлое, теплое. Александр Михайлович с ощущением бодрости и легкости весело шагал на работу.
РАССЛЕДОВАНИЕ успешно подходило к концу.
Однажды Лукин привел вихлястого, белобрысого мужчину лет тридцати.
— Угадай, кто сия персона? — ухмыльнувшись, спросил он.
Александр Михайлович понял сразу: это Суслик.
— Идет, молодец, по улице, — подмигнул Николай Степанович, — и в ус не дует. А я смотрю: да, вот же он, голубчик! А я-то его ищу, стараюсь… Верно ведь, Веня, искал я тебя?
— Не знаю, — отвернулся тот.
— Его Вениамином зовут, — пояснил Лукин, — он сам мне только что поведал об этом. Он еще кое-что нам расскажет… Расскажешь, ведь, Веня? Где теперь живет-поживает друг твой Шакир, а?
Суслик молчал, шевелил длинными, тонкими, похожими на сосульки, пальцами. Два часа спустя он сказал, где живет Шакир, и тот вечером был задержан и доставлен в отдел. Задержали и Щелканову, у которой был своего рода перевалочный пункт краденого.
— Ну вот и вся теплая компания в сборе, — довольно сказал Николай Степанович.
— Поменьше бы было таких компаний, — буркнул Гвоздев.
— Для того и работаем…
Эдуард Дорофеев
СТОЛКНОВЕНИЕ
Повесть
1.
МАЛЬЧИШКА прискакал в Кромск поздно вечером.
В милиции в этот час кроме дежурного находился только начальник, высокий, могучий мужчина с черной повязкой на левом глазу — памятью о боях с деникинцами. Пантелеев лишь несколько дней назад был назначен на эту должность, после того как в схватке с преступниками погиб бывший начальник милиции. До этого Василий Матвеевич командовал тут же уголовным розыском, службу милицейскую знал, однако в новую должность входил трудно, отчего и задерживался часто допоздна, дотошно вникая в незнакомые дотоле дела.
Пантелеев молча выслушал сбивчивый рассказ испуганного паренька, как бы между делом поинтересовался:
