Майн Рид - Перст судьбы
Итак, он продолжал свой путь к лесистым холмам, вырисовывавшимся на горизонте. К вечеру он дошел до них и с трудом взобрался на выступ скалы, откуда открывался восхитительный вид.
Слегка закусив взятой с собой провизией и закурив трубку, Генри решил, несмотря на усталость, набросать на полотно чудный закат солнца. Густые деревья, фантастические скалы, пенящиеся потоки, волшебные переливы тонов представляли богатейший материал для художника.
Но чтобы оживить пейзаж, недоставало нескольких человеческих фигур или животных.
— Ах! — громко вскричал он, — сюда надо было бы нескольких разбойников на первом плане. Вот была бы картина! Вот успех! Я бы дал…
— Сколько? — раздался чей-то голос, выходивший из скал. — Что бы вы дали, г-н художник, чтобы иметь то, о чем вы говорите? Я бы мог вам это доставить.
Человек, произнесший эти слова, вынырнул из чащи кустов, приблизился медленным и размеренным шагом и остановился на маленькой площадке, где артист установил было свой мольберт.
Генри обернулся, пораженный удивлением и восторгом. С точки зрения искусства лучшего нельзя было желать. Передним стоял великолепно сложенный человек в бархатном одеянии, шелковом шарфе вокруг бедер, в шляпе с пером, сдвинутой на бок и коротким карабином на плече. Только широкое саксонское лицо и английский акцент отличали его от героического типа, который мы привыкли видеть на сцене.
— Вы хотите нарисовать бандитов, не правда ли? Так вам везет. Шайка недалеко, я их сейчас позову. Эй, капитан! — вскричал рыцарь большой дороги, на этот раз по-итальянски, — сюда! Это простой мазилка! Он желает написать ваш портрет. Надеюсь, что вы ничего не имеете против?
Прежде чем художник успел произнести слово, площадка наполнилась людьми в таких живописных костюмах, что если бы он их встретил в другой обстановке, он испытал бы величайшее наслаждение перенести их на полотно с мельчайшими подробностями.
Но в настоящий момент всякое артистическое желание вылетело у него из головы. Он находился в руках бандитов. Ускользнуть от них нечего было и думать. Если бы он даже и вздумал бежать, то пуля из карабина немедленно уложила бы его на месте. Ему оставалось только покориться.
Глава XVI. ВЫКУП
Если человек, прервавший работу художника, и не представлял классического типа бандита, то другой отвечал ему как нельзя лучше. Он держался немного впереди своих товарищей. Выражение его лица, манеры, все дышало высокомерием власти. Ошибиться было нельзя, это был начальник шайки.
Его одежда, хотя такого же покроя, как и у прочих, отличалась богатством материала и украшений. Оружие его было усыпано драгоценными камнями, бриллиантовая пряжка придерживала перо на его калабрийской шляпе. Овал лица, нос с горбинкой, выдающийся четырехугольный подбородок указывали на римское происхождение.
Он был бы красив, если бы не выражение почти звериной свирепости, сверкающей в его черных, как уголь, глазах.
Прошло несколько минут молчания. Первый разбойник затерялся в рядах товарищей, неподвижно ожидавших, когда заговорит начальник.
Последний бесцеремонно осматривал молодого художника с ног до головы. Осмотр этот, казалось, его не удовлетворил. Действительно, трудно было ожидать добычи в карманах этого поношенного платья. С самой презрительной гримасой разбойник произнес только одно слово.
— Artista?
— Si, signore, — отвечал непринужденно художник. — К вашим услугам. Желаете портрет?
— Очень мне нужна ваша мазня, г-н художник. Я желал бы лучше, чтобы нам попался какой-нибудь разносчик с толстым кошельком. А на что нам ваша пачкотня? Вы из города? Каким образом мы попали сюда?
— На своих двоих, — неустрашимо ответил молодой англичанин.
— Я и так это вижу по вашим ботинкам. Довольно болтать! Что у вас в кармане? Одна или две лиры? Не так же вы бедны, чтобы не иметь уж и этого. Сколько же, синьор?
— Три лиры.
— Давайте.
— Вот.
Разбойник взял их с такой небрежностью, точно получил их в уплату за услугу.
— Это все? — спросил он, бросая на артиста испытующий взгляд.
— Все, что я взял с собой.
— А в городе?
— Немножко больше.
— Сколько?
— Около восьмидесяти лир.
— Черт возьми! Кругленькая сумма! Где она лежит?
— У меня дома.
— Ваш хозяин может ее достать?
— Да, взломав чемодан.
— Отлично, напишите ему приказ взломать чемодан и прислать вам деньги. Джиованни, бумаги, Джиакомо, чернил! Напишите, г-н артист.
Понимая бесполезность всякого сопротивления, художник повиновался.
— Подождите, — вскричал разбойник, останавливая его за руку, — у вас должно быть еще что-нибудь, кроме денег. Вы англичане, любите таскать за собой в дорогу всякий хлам. Напишите в письме и об этом.
— Но это вас не обогатит. Еще один костюм подобный этому, который вы видите на мне. Десятка четыре неоконченных этюдов, не имеющих для вас никакой цены.
— Ха, ха, ха! — залился веселым хохотом разбойник, которому вторили товарищи. — Как вы проницательны, как вы поняли наши вкусы! Ну-с, так вот, изволите видеть. Решим так. Оставьте у себя картины, синьор артист, и старое платье; нам нечего с ними делать. Пишите только о деньгах. Подождите еще, — опять остановил его начальник. — У вас же есть друзья в городе. Как я об этом не подумал! Они с восторгом примут участие в вашем выкупе.
— У меня нет друзей в Риме, во всяком случае, ни одного такого, который согласился бы заплатить за меня пять лир, чтобы вырвать меня из ваших когтей.
— Вы шутите, синьор!
— Я вам говорю чистую правду.
— Когда как… — проворчал разбойник… — впрочем, мы увидим, — прибавил он после краткого размышления. — Слушайте, г-н художник, если вы сказали правду, вы сегодня же можете вернуться домой. Если нет, вы проведете ночь в горах и можете остаться без ушей, поняли?
— Слишком хорошо, к несчастью.
— Отлично, еще одно слово. Помните, что посыльный, который понесет ваше письмо, справится обо всем, что касается вас, даже о качестве вашего платья и ваших картин. Если у вас есть друзья, он их найдет. И, клянусь Пресвятой Девой, если я узнаю, что вы надули нас, берегите ваши уши, синьор!
— Идет. Я принимаю ваши условия.
— Отлично, пишите.
Написанное письмо, адресованное хозяину гостиницы, где жил молодой англичанин, было вручено одному из бандитов, носившему костюм крестьянина Кампаньи.
Столкнув временный мольберт, воздвигнутый нашим артистом, и бросив в поток начатый им этюд, разбойники начали взбираться на гору в сопровождении своего пленника.
Глава XVII. НЕПРИЯТНАЯ ВСТРЕЧА
Читатель, вероятно, удивлен тем, что молодой англичанин с таким хладнокровием отнесся к своему плену. Попасть в руки итальянских разбойников, известных своей жестокостью, не шуточное дело. А между тем Генри Гардинг, казалось, очень легко отнесся к своей участи.
