А Парамонова - Пробуждение: магическая печать (СИ)
— У неё там что, водохранилище, — тихо произнес Демиен, обращаясь к Соболевой.
— А у тебя, похоже, пески Сахары! — зло ответила она. — Наш друг погиб, а ты…тебе словно все равно!
— О чем ты? — воскликнул парень. — Они нам не друзья!
Все резко обернулись в их сторону, и он гордо вскинул голову.
— Что? — с вызовом спросил Демиен, обводя взглядом каждого. — Вы же не думали, что эта ситуация сблизит нас? Я не один из вас, и мне на самом деле безразлично, кто из вас выжил, а кому повезло меньше.
— Нет, — ответила Лилиан, — мы не планировали, стать твоими друзьями. Но похоже, мы ошибались, надеясь, что ты хотя бы перестанешь быть такой сволочью!
Усмехнувшись, Демиен оторвался от стены и открыл дверь.
— Кира, пойдем отсюда! — сказал он и вышел.
Демиен ушел, а Кира на мгновение замерла. Она смотрела ему вслед, она смотрела на Макса, Эмму и остальных, ожидающих её решения и не знала, что ей делать. Макс поднялся и подошел к ней.
— Кира, — сказал он, взяв её за руку, — ты же не пойдешь за этим избалованным богатым куском дерьма? Его не волнует никто, кроме него самого! Ты не нужна ему!
Вздрогнув, Кира подняла свои глаза, и он испугался, увидев в них колючую ярость.
— Этот, как ты выразился, «кусок дерьма» — мой лучший друг, Сваровский! — сказал она. — И, если ты не против, на что мне собственно наплевать, то я пойду и догоню его. И, знаешь, — горько усмехнулась она, — даже, если бы ты был прав, говоря что я не нужна ему, я все равно буду рядом, потому что он нужен мне!
— Кира…
— Иди к черту! — бросила блондинка, и захлопнула дверь.
— Я идиот, — произнес Макс, оборачиваясь к друзьям. — Не стоило говорить этого.
— Так иди и извинись, — предложила Лилиан, — ведь ясно, что она хотела остаться.
Макс вздохнул и сел рядом с Эммой.
— Нет, — сказал он, взяв её руку. — Сделаю это позже, а сейчас я нужен здесь.
Эмма грустно улыбнулась и, подавшись вперед, обняла его за шею. Взгляд девушки обошел друзей, — все они были здесь, рядом с ней, рядом друг с другом. Они были едины в обрушившемся на них горе, они были едины в радости спасения. Одна большая компания: веселые Виктор и Эмиль, влюбленные и благородные Ванесса и Уоррен, две её лучшие подруги — Лилиан и Вив, и конечно же Макс, ставший для неё братом, о котором Эмма так мечтала. А еще были те, кого сейчас не было с ними: Ричард, Мориса и… Феликс… Первые двое должны были вернуться в поместье через пару часов. А третий… Эмма снова почувствовала, как боль распирает её горло и судорожно сглотнула. Феликса им уже не вернуть…
Макс крепче сжал руки у неё за спиной и глубоко вздохнул.
— Мы справимся, Эм, мы со всем этим справимся. Феликс ушел, но все мы живы… Ты даже не представляешь, как я рад, что ты жива! Если бы ты пострадала… после всего того, через что нам пришлось пройти, я не знаю, что бы со мной было.
Событийный ряд прошедших пары лет пронесся перед её глазами и Эмма осознала, как сильно изменилась с тех пор. Точно также ритуал внес коррективы в жизнь каждого из них. Эмма глубоко вздохнула и отстранилась.
— Мы вместе, — она кивнула старшекурсникам и улыбнулась Вив и Лилиан, — мы есть друг у друга, и теперь у нас есть то, что еще больше связывает нас.
Друзья понимающе закивали.
— Не у всех, — удрученно возразил Эмиль.
Он стоял немного поодаль от остальных с задумчивым видом.
— Я, в отличие от вас, не стал счастливым обладателем сверхъестественных способностей. И, боюсь говорить это слово, хотя — какого черта? — он подошел ближе. — Ребят, вы сочтете меня слабоумным, но все это: создание невидимых барьеров, — он указал на Эмму, — вызов землетрясений, — на дверь, в которую ушла Кира, — и, мгновенное излечение тяжелых ран силой мысли, — он развел руки в стороны, охватив их всех, — я могу назвать это только одним известным мне словом! И это слово — магия!
— Эмиль, ты — слабоумный, — согласилась Ванесса.
Она стояла у окна и поглаживала махровые лепестки цветка, украшавшего широкий подоконник.
— Магии не существует.
— Да неужели? Смотрите, — сказал он, кивнув на неё остальным, — кажется растению это не известно!
И, когда они обернулись к окну, то увидели, как из множества быстро вырастающих бутонов распускается прекрасная фиалка. Наблюдая за этим чудом, Эмма ощутила такую легкость в груди, словно все тревоги и запреты развеялись, очистив её от сомнений. Цвет лепестков, сочный и яркий, отразился в её глазах и проник в самую душу, окрасив сознание, и она улыбнулась, потому что вспомнила, как называл этот оттенок её дедушка.
— Фиолетовый, — цвет волшебства.
Эпилог
Огонь за решеткой раздраженно потрескивал. Длинная, черная ряса с капюшоном, брошенная в камин вслед за двумя предыдущими источала характерный этому типу материи отвратительный запах. Современные ткани — прекрасные на вид, по сути — голая синтетика.
Мужчина сел за удобный письменный стол из дорогого красного дерева. Нервно постукивая пальцами по крышке, он наклонился и открыл нижний ящик, и откуда ловко вытащил толстую тетрадь в бордовом кожаном переплете. Он откинулся в широкое кресло и открыл заложенные страницы. Последняя запись, сделанная им вчера утром, резала взгляд:
— Восьмое июня, две тысячи двенадцатый год, — прочитал он. — Сегодня. Это свершится сегодня. Я дождался! Я готов! Я не отступлю! У меня есть все что нужно. На этот раз дверь откроется…
На последнем слове он запнулся. Красивое, благородное лицо исказил дикий, неистовый гнев. Резко вскочив, он с криком швырнул тетрадь в камин, но в пылу не рассчитал, и дневник упал на паркет прямо перед невысокой решеткой. Гнев, ярость, досада и ненависть — все чувства перемешались в одно, определение которому — горесть поражения.
— Все было зря, — сказала она. — Мы покалечили жизни стольких людей ради богатства и власти, которыми и так обладаем..
Мужчина метался по кабинету, круша все, что попадалось под руку. Теперь цвет его лица был схож с обложкой тетради, брошенной на суд огня. Книги, дорогой фарфор, а за ними прекрасные копии «Девятый вал» Айвазовского и «Тайная вечеря» да Винчи были сорваны, брошены и растоптаны в щепки. Продолжая этот вандализм, он вспоминал детали их разговора:
— Мальчик погиб… Я никогда не прощу себе… Нам придется жить с этим… Как мне с этим жить?
— Этот человек — не твой сын! — раздраженно бросил он. — И лучше вам обоим, — кинул он вслед сестре и её мужу, — забыть об этом и настроиться на то, что с восьмеркой мы еще не закончили!
В тот же миг, женщина резко развернулась, и в одну секунду, преодолев расстояние между ними, вцепилась в его грудь своими острыми когтями.
