Нейл Оливер - Повелитель теней
– Откуда тебе известно слово Божье, неверный? – спросил он.
Джон Грант, не обращая на него внимания, продолжал:
– Читай! И Господь твой щедрейший, который… научил человека тому, чего он не знал.
– Отвечай мне, неверный! – заорал Мехмед. – От кого ты услышал эти слова?
Воцарилась тишина. Джон Грант еще раз сплюнул кровь на землю – к ногам султана. Капли крови, отскочив от земли и распылившись в воздухе, впитались малюсенькими точечками в нижний край белых одежд султана. Джон Грант покосился на Мехмеда своими карими с золотистыми крапинками глазами, которые поблескивали, как маленькие солнышки.
– Я услышал их от моего отца Бадра Хасана, который стуит десяти тысяч таких, как ты.
Мехмед замахнулся, чтобы ударить Джона Гранта еще раз, но не успел, ибо в этот момент чей-то голос, словно взлетающая в небо птица, прорезал воздух.
– Я возьму яблоко! – громко сказала Ленья.
Перед тем как она произнесла эти слова, собравшиеся перед султаном воины начали шумно обсуждать, кому же из них выпадет честь первым резануть своей саблей по коже неверного. Услышав громкий голос, пробившийся сквозь шум подобно тому, как рука протягивается сквозь дым, все закрыли рты, поднялись на цыпочки и вытянули шеи, пытаясь увидеть того, кто вызвался разгадать заданную султаном загадку.
– Я возьму яблоко, – повторила Ленья, и на этот раз султан наконец увидел того, кто произнес эти слова.
Тут же позабыв про наглость своего пленника, он уставился на смельчака, не подозревая, что это женщина. Взмахнув рукой, Мехмед велел ей выйти вперед. Ленья, повинуясь жесту султана, начала протискиваться сквозь толпу, жаждавшую увидеть, как можно справиться с головоломкой.
Джон Грант вдруг ощутил очень слабую, еле-еле различимую вибрацию. Это не был «толчок» – скорее это было похоже на то, как если бы к его коже прикоснулись через древесину рамы, к которой он был привязан кожаными ремнями.
– Иди сюда, – сказал Мехмед, не сводя глаз с приближающегося к нему воина.
Дойдя до первого ряда, Ленья уверенно вышла вперед и предстала перед молчащей толпой и облаченным в белые одежды султаном.
Не проронив ни единого слова, она медленно пошла вокруг ковра, все время глядя на яблоко в его центре. Мехмед – осознанно или неосознанно – тоже пошел вокруг ковра с такой же скоростью. Он, казалось, копировал ее движения. Когда она оказалась ближе всего к Джону Гранту, а султан дальше всего от него (при этом Мехмед очень сосредоточенно смотрел на самого смелого из своих воинов), она остановилась.
Ее лицо от носа и ниже было скрыто шейным платком, а вот глаза были отчетливо видны. Она посмотрела на султана, на мгновение встретилась с ним взглядом, а затем быстро опустилась на колени.
Уставившиеся на нее воины, наверное, подумали, что она собирается молиться, повернувшись лицом к востоку, или же просто попросит прощения у султана за свою дерзость. Стало очень тихо, никто даже не шевелился, а затем вся масса людей тихо ахнула, когда Ленья вдруг взяла край ковра обеими руками и начала сворачивать его. При этом она передвигалась вперед на коленях, и по мере ее приближения к красному яблоку воины один за другим начали понимать смысл действий, совершаемых этим умником. Толпа начала гудеть, причем все громче и громче, пока наконец этот гул не стал похожим на жужжание ста тысяч пчел.
Прошло еще несколько мгновений – и Ленья свернула ковер аж до самого яблока. Быстро протянув руку, она взяла яблоко, встала с коленей и, повернувшись, легкой походкой пошла к тому месту, с которого чуть раньше начала обходить ковер. Выпущенный из ее рук ковер снова развернулся и лег на землю с тихим звуком, похожим на вздох.
Остановившись, Ленья подняла красное яблоко так высоко, как только смогла. Его гладкая кожица заблестела в лучах солнца.
Все посмотрели на яблоко – все, кроме Джона Гранта, у которого из носа все еще капала кровь и которого больше интересовала ощущаемая им вибрация, нежели трюк с яблоком. Действия Леньи так сильно отвлекли внимание всех остальных людей, что никто из них еще не заметил этой вибрации. Ее не заметил даже султан, который был умным человеком и гордился, помимо всего прочего, остротой своих органов чувств.
И тут вдруг, заставив всех ахнуть от удивления, Ленья нахально бросила яблоко в султана. Прицелилась она при этом, похоже, плохо, ибо яблоко полетело по высокой траектории и, по всей видимости, должно было пролететь у Мехмеда над головой. Мехмед, удивленный не меньше остальных, в запале позабыл о своем статусе и подчинился инстинкту: он машинально присел, а затем подпрыгнул, вытянув руки над головой и пытаясь поймать яблоко.
Именно в этот момент, когда султан находился в воздухе, оторвав от земли ноги в роскошных башмаках, вибрация, которую ощущал Джон Грант, переросла в гул, похожий на гул спускающейся по склону горы лавины. Мехмед поймал яблоко обеими руками и, приземлившись, увидел, что по направлению к нему движется целое стадо быков, бегущих плотной массой и уже сметающих на своем пути турецкие шатры. Не замечая ничего вокруг себя, животные волочили изорванные шатры перед собой, делая их чем-то похожими на белую пену на гребне накатывающейся на берег волны. У быков, бежавших впереди (тех, которые являлись вожаками стада и мчались сейчас с широко раскрытыми глазами) к рогам были привязаны горящие тряпки. Обезумев от страха и отчаянно пытаясь избавиться от огня, обжигающего им уши и щеки, быки старались бежать что есть мочи, лишь бы оставить пламя где-то позади себя.
Только для двух человек появление этих животных не стало неожиданностью, и оба эти человека были женщинами. Одна из них отвернулась от султана и его воинов и подбежала к Джону Гранту, беспомощно висящему на раме. Из всей этой толпы воинов она одна знала, кто привязал пропитанные растительным маслом тряпки к рогам дюжины быков, когда первые лучи рассвета протянулись над землей, словно длиннющие серебристые пальцы, а затем поджег эти тряпки, распахнул настежь ворота загона и нанес по задницам быков достаточное число ударов для того, чтобы стадо разволновалось до такой степени, что ни один человек уже не смог бы его остановить.
Когда Ленья подбежала к Джону Гранту, в ее руке появился нож, и она ловкими движениями разрезала путы на его запястьях. Передав затем ему этот нож – нож Ангуса Армстронга – и сказав, чтобы он разрезал путы на ногах самостоятельно, она поспешно окинула взглядом начавшуюся вокруг нее неразбериху.
Натолкнувшись на деревянный частокол, окружающий шатры султана, бегущее стадо разделилось на две части и обогнуло его, а вместе с ним и находившихся по дальнюю сторону этого частокола Джона Гранта и Ленью. Преодолев это препятствие, животные снова сбились в единую массу и врезались в стоявшую на их пути толпу турецких воинов, разбрасывая их рогами налево и направо и калеча десятки и сотни из них своими тяжелыми копытами.
