Том Харпер - Книга тайн
Когда они добрались до вертолета, шум мотора стал еще громче. Сам воздух, казалось, отторгал Ника, на его плечи давил тяжелый груз, словно стремясь отправить его назад. Трос раскачивался, но наверху уже ждали сильные руки, затащившие его внутрь.
В конце кабины лежала привязанная к носилкам Джиллиан. Санитар подсоединил капельницу к ее руке и надел кислородную маску. Лицо у нее посинело, но, когда маска прижалась ко рту, он увидел, что прозрачная пластмасса запотевает изнутри. Джиллиан дышала.
Он почувствовал, как чья-то рука постучала его по плечу, и повернулся. На сиденье против него сидели два человека. Один казался встревоженным и немного нездоровым, у другого на лице гуляла мрачная улыбка. Ник меньше всего ожидал увидеть их.
LXXXV
Я лежал на кровати в гостинице — не знаю где. В жестком матрасе было мало соломы, чтобы облегчить боль в моих членах, но все равно после перенесенных мучений мне казалось, что я лежу на мешке с перьями. Эней поднес к моим губам чашу с водой. Я едва мог пить — половину расплескал на грудь.
— Ты уже стал кардиналом?
Он приложил палец к губам, хотя подслушать нас никто не мог.
— Скоро буду. Но пока эти идиоты все равно не смогут дознаться.
— Спасибо.
— Когда-то ты спас мою жизнь. Теперь я отдал тебе долг.
Он поднял книгу, которую взял у инквизитора, и некоторое время молча читал ее. Блеск в его глазах потускнел.
— Как они ее обнаружили? — спросил я.
Из допросов я знал, что экземпляра, который завалился за мою кровать, они не нашли. Если бы нашли — я бы уже, наверное, был мертв.
— Она была оставлена на ступеньках собора для архиепископа. Он увидел страницы из твоей Библии и узнал твое искусство. Он сразу же решил, что ты, вероятно, и сделал ее. — Эней посмотрел на меня взглядом, который проник, казалось, в самую душу. — Ты?
— Она была сделана в моем доме. Моими инструментами.
— Но не тобой?
Я отрицательно покачал головой.
— Не спрашивай меня кем.
Это не понравилось Энею, и он нахмурился. Через несколько мгновений его гнев прошел, и на лице появилось выражение усталой покорности.
— Если тебе и пытка не развязала язык, то я не буду пользоваться дружбой как рычагом, чтобы выдавить из тебя ответ. Мы найдем его сами.
Я подумал о Драхе, о его изменчивом характере и быстро меняющихся привязанностях. Если на свете и был человек, который мог исчезнуть, то именно он.
— Вы его никогда не найдете.
— Лучше бы нам его найти. Многие будут думать, что он самый опасный еретик после Гуса. А может, еще опаснее. Гус, по крайней мере, мог писать свои подстрекательские воззвания лишь по одному зараз.
Он отложил книгу в сторону.
— Помнишь, что я сказал тебе во Франкфурте? Твое искусство — это способ взывать к людским сердцам. А эта книга — она заразная болезнь. Силой твоего искусства она может разнести чуму ереси дальше и глубже, чем когда-либо прежде. Она разорвет на части христианский мир.
— Или свяжет его воедино. — Я приподнялся и ухватил его за руку. — То, что открыл я, уже нельзя отменить. Ты не изведешь ересь, уничтожив мое искусство. Оно всего лишь инструмент. Наверное, я был бы осторожнее, если бы представлял себе всю его силу, но оно все равно остается только инструментом. Слова отпечатываются на странице, но сочиняют их люди. Лучше бороться с их идеями, чем с инструментами, которыми они пользуются.
Мой слабый голос замер, когда я увидел, что он кивает мне.
— Вот почему мы должны защитить его, твое искусство. — Он сунул книгу в кожаный мешок и крепко перевязал его тесьмой. — Мы искореним это зло и полностью его уничтожим. Найдем человека, который сделал это, и сотрем его имя со страниц истории. Я сделаю все, что в моих силах, чтобы защитить тебя — как видишь, я обладаю некоторым влиянием, — и ты никому ни слова не скажешь об этом.
То был единственный раз, когда он говорил так серьезно, и я увидел проблеск той внутренней силы, которая вознесла его столь высоко.
— Я уверен, ты заслужил большего, чем то, что получил от своих друзей. И подумаю, как облегчить тебе жизнь.
Он взял что-то с прикроватного столика и сунул мне в руку. Книгу. На мгновение мне показалось, что это книга Каспара. Дрожь пробрала меня, когда я прикоснулся к ней. Но тут я понял: это мой бестиарий с приклеенной мною картой. Эти две книги было легко перепутать.
— Она была у инквизитора. Я возвращаю ее тебе. Постараюсь вернуть тебе и другое твое состояние.
На его лице появилась ироническая улыбка.
— Хотя ты и узнаешь, что церковь — не единственный твой враг.
Ник смотрел на лица против него. Он никак не ожидал, что спасение придет в лице двух этих людей. Ательдин, нелепо выглядящий в шерстяном пальто, а рядом с ним в синей куртке и бейсболке с надписью «Н.-Й. П.» человек, которого Ник оставил в Нью-Йорке, и, хотелось ему думать, надолго.
— Детектив Ройс?
Он мог не напрягать связки — шум в кабине стоял такой, что он и себя едва слышал. Один из пилотов протянул ему наушники.
— Вы прилетели, чтобы меня арестовать?
Ройс покачал головой и показал в сторону носилок.
— Вашу подружку.
— Джиллиан? Она…
— Она воришка.
Ник не мог в это поверить.
— Вы хотите предать ее суду за то, что она украла карту в Париже? После всего этого ужаса?
— Тут дело не в карте. Вот Саймон несколько месяцев вел ее.
Ник посмотрел на Ательдина. Нет, он не был похож на сыщика.
— Вы что — полицейский?
— Я аукционер. Но у меня есть друзья в художественном отделе Скотланд-Ярда. Иногда я оказываю им услуги. Несколько месяцев назад они попросили меня присмотреть за Джиллиан. В нью-йоркском Клойстерсе пропали кое-какие вещи, а потом они были выставлены на продажу в Лондоне. Но музей так ничего и не смог доказать. В конечном счете музей выдал ей превосходное рекомендательное письмо и отправил в аукционный дом Стивенса Матисона. Вскоре такие же вещи начали происходить и у нас.
Ник ткнул большим пальцем в сторону Ройса.
— А он участвовал в расследовании?
— Только после того, как вы появились в Париже. — Ройс улыбнулся ему ослепительной улыбкой. Она теперь показалась Нику не такой неприятной, как в комнате для допросов. — Саймон позвонил в Лондон, а там уже о вас были предупреждены через Интерпол. Они позвонили мне. И тут чутье меня не подвело. Вместо того чтобы задержать вас по подозрению в убийстве и за противодействие правосудию, я решил понаблюдать за вами.
— А Ательдин? Его чуть не убили в Брюсселе. Это что — тоже было частью плана?
