Рэймонд Чандлер - Высокое окно
Он прочитал ее и почесал уголком кончик носа.
– Что на этом парне? – спросил он, глядя на меня цепкими зелеными глазами.
– Драгоценности… – Я неопределенно помахал рукой.
Он обдумал мои слова. Пока он их обдумывал, я постарался заключить, встревожен ли он. Было непохоже.
– Ну, есть у нас такой, – наконец согласился он. – Тут уж ничем не поможешь. Мне он, правда, не показался серьезным малым: мягковат на вид.
– Может, меня дезинформировали, – предположил я. И описал ему Джорджа Ансона Филипса – в коричневом костюме, черных очках и бурой шляпе с желтой ленточкой. Я подумал, а что же случилось со шляпой? Наверху ее не было. Наверно, он выбросил ее, решив, что она слишком заметна… Впрочем, его светлая голова была почти такой же.
– Это похоже на него?
Рыжий сделал вид, что задумался. Наконец кивнул, его зеленые глаза внимательно следили за мной… Он водил карточкой по передним зубам, как палкой по прутьям решетки.
– Я подозревал в нем проходимца, – сказал он. – Но они бывают самых разных форм и размеров. Парень живет здесь только месяц. И, скомпрометируй он себя чем-нибудь, вылетел бы отсюда моментом.
Я очень постарался не рассмеяться ему в лицо.
– А что, если мы обыщем квартиру, пока его нет?
Рыжий покачал головой:
– Мистеру Палермо это не понравится.
– Мистеру Палермо?
– Это хозяин дома. Живет через улицу. Держит похоронное бюро. Владеет этим домом и кучей других. Практически всем районом, если ты понимаешь, о чем я говорю. – Уголок его рта и правое веко дернулись. – Не из тех, кого можно сердить.
– Ладно, пока мистер Палермо занимается своим похоронным бюро или чем-то там еще, давай пойдем и обыщем квартиру.
– Не вынуждай меня сердиться на тебя, – отрезал рыжий.
– Меня это волнует, как два процента от ничего, – сказал я. – Давай поднимемся и обыщем квартиру. – Я швырнул пустую банку из-под пива в мусорное ведро и пронаблюдал, как она отскочила от него и покатилась по полу.
Рыжий внезапно поднялся с места, встал, широко расставив ноги, потер руки и прикусил нижнюю губу.
– Ты говорил что-то насчет пяти.
– Это было много лет назад. Я передумал. Давай поднимемся и обыщем квартиру.
– Попробуй только сказать это еще раз… – Его правая рука поползла к заднему карману.
– Если ты собираешься вытащить пушку, то мистеру Палермо это не понравится.
– К черту мистера Палермо, – прорычал он внезапно яростным голосом, и лицо его густо налилось кровью.
– Мистеру Палермо будет приятно узнать, как ты к нему относишься.
– Послушай, – очень медленно проговорил рыжий, опуская руку и нагибаясь ко мне. – Послушай. Я сидел себе мирно и пил пиво. Банку-другую. Может, три. Может, девять. Кому какое дело. Я никого не трогал. Был чудный день. И было похоже, что будет чудный вечер, – и тут появился ты. – Он яростно потряс поднятой рукой.
– Давай поднимемся и обыщем квартиру, – сказал я.
Он резко выбросил кулаки вперед и в конце движения раскрыл ладони, растопырив пальцы так широко, как только мог. И подергал носом.
– Если б я был не на работе… – сказал он.
Я открыл рот.
– Не говори этого! – завопил он.
Он нахлобучил шляпу, пиджак надевать не стал; вытащил из ящика стола связку ключей, прошел мимо меня к двери, обернулся и дернул подбородком, приглашая меня следовать за ним. Выражение лица у него было несколько ошеломленное.
Мы вышли и поднялись по лестнице. Бейсбольный матч кончился, теперь звучала танцевальная музыка. Очень громкая танцевальная музыка. Рыжий выбрал один из ключей и вставил в замочную скважину двери номера двести четыре. За нашими спинами сквозь грохот музыки внезапно прорвался истерический женский визг.
Рыжий выдернул ключ из замка и оскалил зубы. Он пересек узкую площадку и забарабанил в дверь напротив. Ему пришлось барабанить долго и старательно, прежде чем на него обратили внимание.
Дверь резко распахнулась, и остролицая блондинка в ярко-красных брюках и зеленом свитере уставилась на него разъяренными глазами, один из которых был подбит совсем недавно, а другой – несколько дней назад. Синяки были и на шее. В руке она держала высокий стакан с желтой жидкостью.
– Заглохните – и быстро, – скомандовал рыжий. – Слишком много шума. Больше повторять не собираюсь. В следующий раз просто вызову полицию.
Девица обернулась через плечо и провизжала, перекрывая грохот радио:
– Эй, Дел! Тут один тип велит заглохнуть. Не хочешь прибить его?
Скрипнуло кресло, радио внезапно смолкло, и за спиной девицы появился плотный угрюмого вида мужчина. Он отпихнул подругу в сторону и злобно уставился на нас. Он был в брюках, уличных ботинках и майке. Ему явно не мешало бы побриться.
Он встал в дверях, широко расставив ноги, тяжело посопел носом и сказал:
– Вали отсюда. Я только что вернулся из закусочной. Я закусил там препаршиво. И не хочу, чтобы меня беспокоили сейчас.
– Вы слышали, мистер Хенч, – сказал рыжий. – Выключите радио и прекратите скандалить. Сию же минуту.
Человек по имени Хенч подался вперед:
– Послушай, ты, заморыш! – И тяжело ступил вперед правой ногой.
Рыжий не стал дожидаться, когда Хенч наступит ему на ногу. Он проворно отскочил назад и швырнул за спину связку ключей, которая звякнула о дверь номера двести четвертого. Правая рука его сделала неуловимое движение – и в ней оказалась плетеная кожаная дубинка.
– Ах, так! – сказал Хенч, сжал огромные волосатые кулаки и тяжело выбросил их в пустоту.
Рыжий ударил его дубинкой по макушке, девица снова завизжала и швырнула стакан с ликером в физиономию своему дружку. Сделала ли она это потому, что почувствовала себя в безопасности, или это был честный промах, я не понял.
Ослепленный Хенч с залитым ликером лицом рванул в комнату, держа такой опасный крен, что на каждом шагу грозил впилиться носом в пол. Постель была разобрана, и белье скомкано. У кровати Хенч упал на одно колено и сунул руку под подушку.
– Осторожней, – сказал я. – Пистолет.
– Сейчас и с этим разберемся, – процедил сквозь зубы рыжий и стремительно сунул уже пустую правую руку под расстегнутый жилет.
Все так же стоя на одном колене, Хенч повернулся к нам – в его руке был черный пистолет с коротким дулом. Но Хенч не поднимал его угрожающе, а просто держал на раскрытой ладони и тупо смотрел на него.
– Брось! – напряженным голосом скомандовал рыжий, входя в комнату.
Девица сзади вдруг прыгнула ему на спину и, дико визжа, обхватила за шею длинными руками. Рыжий покачнулся, выругался и взмахнул пистолетом, пытаясь сохранить равновесие.
– Давай, Дел! – верещала девица. – Сделай его!
Хенч, по-прежнему тупо глядя на лежащий на раскрытой ладони пистолет, грузно оперся левой рукой о кровать, медленно поднялся на ноги и сдавленно прохрипел:
– Это не мой пистолет.
Я отобрал от греха подальше у рыжего пистолет и предоставил ему возможность самому стряхивать со спины визжащую девицу.
– Брось пушку, Хенч, – сказал я.
Он поднял на меня озадаченные и неожиданно трезвые глаза.
– Это не мой пистолет, – подтвердил он и протянул его мне на раскрытой ладони. – У меня был кольт тридцать второго…
Я взял у него пистолет. Хенч не сделал попытки воспрепятствовать мне. Он опустился на кровать, медленно потер затылок, и на лице его изобразился мучительный мыслительный процесс.
– А где же, черт побери… – Голос его осекся, он потряс головой и скривился.
Я понюхал ствол. Из пистолета недавно стреляли. Я вынул обойму и пересчитал патроны. Их было шесть. Плюс один в стволе – итого семь. Это был кольт тридцать второго калибра, восьмизарядный. Если его не подзаряжали, значит, из него был сделан один выстрел.
Рыжему, наконец, удалось стряхнуть девицу со спины. Он швырнул ее в кресло и вытер исцарапанную в кровь щеку. Зеленый взгляд его был злобен.
– Лучше вызвать полицию, – сказал я. – Из этого пистолета недавно стреляли, а в квартире напротив ты вскоре обнаружишь труп.
Хенч тупо посмотрел на меня и произнес тихим, проникновенным голосом:
– Дружище, но это просто не мой пистолет.
Девица довольно театрально зарыдала и продемонстрировала мне широко разинутый рот, искривленный в приступе горя и бездарного лицедейства. Рыжий вышел из комнаты.
10
– Убит выстрелом в горло из пистолета среднего калибра пулей с мягким наконечником, – сказал следователь лейтенант Джесси Бриз. – Вот таким пистолетом с такими пулями. – Он несколько раз подбросил на ладони пистолет – тот, который, по словам Хенча, был вовсе не его, Хенча. – Пуля прошла снизу вверх – до основания черепа. Осталась в голове. Убит часа два назад. Руки и лицо остыли, но тело еще теплое. Не окоченело. Перед тем как застрелить, его чем-то сильно ударили в висок. Вероятно, ручкой пистолета. Это говорит вам что-нибудь, мальчики и девочки?
Газета, на которой он сидел, зашуршала. Он снял шляпу и промокнул платком лицо и макушку почти лысой головы. Венчик светлых волос над ушами был влажен и темен от пота. Он снова надел шляпу. Это была плоская, выгоревшая на солнце панама с обвисшими полями. Купленная явно не в этом году. И, вероятно, не в прошлом.
