Николай Автократов - Тайна профессора Макшеева
Перед уходом профессор зашел зачем‑то в столовую. Ваня сидел за столом и делал вид, что учится. На самом деле мысли его были далеки от учения. Профессор словно угадал настроение Вани.
— Ну, полно, Ванечка, — сказал он и погладил Ваню по голове. — Перемелется — мука будет. Есть девушки лучше Ольги. Обойдется!..
Вечером на другой день вторая копия с чертежа была закончена, и Ольга пошла в столовую пить чай. Воспользовавшись ее отсутствием, Другов предложил Ткеше и Ване перенести на чертеж все размеры, обозначения и надписи, так как один экземпляр чертежа было решено сдать в наркомат.
— Надпишите также материалы, из которых сделаны детали снаряда… Церий обозначьте химическим символом, — добавил он.
Оба друга взяли себе каждый по чертежу и, запершись в кабинете, быстро стали выполнять эту несложную работу, тем более, что за красотой надписей они не гнались.
— А как обозначается церий? — спросил Ткеша.
— Церий обозначается, насколько мне помнится, латинскими буквами «зет» и «эр». Вот так… — И Ваня написал: «Zr».
Ткеша посмотрел и поставил на своем чертеже точно такой же знак.
Через некоторое время в дверь постучались Другов и Званцев.
— Ну, как, готово? Дайте‑ка взглянуть, что вы тут сделали. — Профессор стал просматривать чертежи. Вдруг он наморщил лоб, поправил очки и поднял глаза на Ваню.
— Что это ты здесь написал?
— Церий… химический символ церия…
— Церия!! Это символ церия? — Он покраснел от гнева. — Несчастный! И как тебя пропустил на зачете Иван Петрович! Ты же спутал церий с цирконием, металлом шестого ряда четвертой группы менделеевской таблицы. Церий обозначается латинскими буквами «це» и «о», а не «зет» и «эр». Исправить немедленно.
Ваня густо покраснел и принялся подчищать чертеж.
— Хороши пошли студенты, нечего сказать, — ворчал профессор, — церий с цирконием путают.
— Теперь давайте решим, куда ненадежнее спрятать чертежи, — сказал Званцев.
— Лучше всего, я их увезу в институт и пока запру в несгораемый шкаф в своем кабинете, — предложил Другов. — Только никому об этом ни слова. Черновики и разные наброски мы сейчас же сожжем.
Последнее решение было немедленно выполнено.
Вызвав на следующий день утром по телефону такси, Другов и Званцев отправились в Геологический институт.
Приехав на место, они поднялись на третий этаж лабораторного флигеля. Там никого не было. Профессор открыл свой кабинет и запер чертеж во внутренний ящик несгораемого шкафа, где хранилась платиновая химическая посуда.
— Уф! Отлегло от души, — сказал Другов.
В это время в коридор вошла группа студентов. Они видели Другова и пришли звать его на собрание.
— Андрей Васильевич! Профессор! — раздавались крики. — Идемте на собрание в главную аудиторию. Народу много собралось.
Другов запер кабинет и пошел в большую аудиторию, где было собрание. Званцев на всякий случай остался во флигеле.
Аудитория была полна народа. Здесь были студенты, преподаватели, служащие, рабочие института.
На собрании выступал с докладом директор института. Он говорил об итогах прошлого учебного года, о новых программах, о студентах–отличниках, о работе всего коллектива.
Прослушав доклад, профессор вместе с Ваней, Ольгой и еще несколькими студентами пошел во флигель. Инженер их ждал в коридоре. Не желая отпирать своего кабинета, Другов зашел в соседнюю комнату и уселся на диване отдохнуть.
— Да! Действительно, — говорил профессор, — вы, Сергей Ильич, тогда были правы. Нельзя было столько тянуть и не сообщать о нашем деле. Может быть, давно бы уже выловили этих молодчиков.
За закрытой дверью в это время послышался какой‑то шум и возня. Званцев вскочил со стула, кинулся к двери и дернул ее. Дверь не подавалась.
— Нас заперли! — закричал он.
Все вскочили и начали тянуть дверь, но без успеха.
Другов прежде всего стал рыться в кармане… Ключи от несгораемого шкафа были на месте, на цепочке, прикрепленной к петле пиджака.
— Проклятие! Кто‑то засунул в дверную ручку палку, скорее ломайте дверь!
Стали стучать в дверь, — пытались сорвать ее с петель — ничего не вышло, дверь была крепкая.
Тогда инженер достал свой нож, который уж не раз выручал его, и стал вырезать нижнюю филенку двери. Званцеву помогал Ваня.
— Скорее! Скорее! Ради всего святого, — торопил их профессор.
Прошло, однако, около получаса, прежде чем удалось подрезать филенку со всех сторон. Наконец ударом ноги филенка была вышиблена, Ваня пролез в отверстие, вынул кусок железной трубы, засунутой в дверную ручку, и освободил всех из плена. Бросились к кабинету… Дверь его была открыта. Несгораемый шкаф взломан. На полу валялись бумаги, деньги, платиновая посуда, но… конверта с чертежом не было. Все остолбенели. Другов схватился за голову.
— Украли. Нет! Нет, не может быть! — шептал он.
Снова стали перебирать разбросанные бумаги. Конверта не было.
— Что делать! Что делать?
— Как это могло произойти?!
— Кто проболтался? Ваня, вы никому не говорили?
— Нет, никому, решительно никому.
— Может быть, в шутку, нечаянно?
— Нет, честное слово, нет, не говорил.
— Кто еще знал? Ольга, вы никому не сообщали о том, что чертеж будет заперт здесь?
— Нет, никому не говорила… только Юрию…
— Какому Юрию?
— Юрию Станиславовичу, — ответила Ольга, бледнея.
— Пашкевичу?!
— Да… он мой жених.
— Жених! Пашкевич‑то! — воскликнул Другов. — Так ведь он давно уже женат! Его жена и двое ребят живут в Тарасовке!
Лицо Ольги вытянулось, глаза и рот широко раскрылись… и она зарыдала.
— Но неужели Пашкевич из этой же темной компании? — продолжал Другов. — Он же пострадал за нас, на него самого напали бандиты.
— На него напали?! — с яростью закричал Званцев. — Никто на него не нападал. Он все наврал. Он шел к нам для каких‑то своих грязных дел с револьвером в кармане, и от действия лучей револьвер сам разрядился. Ах! Я во всем сам виноват. Мне тогда же вся эта история с нападением показалась подозрительной, а я ничего не предпринял. Ну, конечно! И пальто у него загорелось… а револьвер он успел куда‑нибудь закинуть…
— А я рекомендовал! Кого! Ольгу… О, безмозглая дура! Неужели не хватило у тебя ума, чтобы раскусить этого франтика! — закричал Ваня.
Ольга рыдала, лежа на диване, и билась головой о подушку.
— Что же делать? Что же делать? Все… все пропало, — твердил профессор.
— Надо действовать! Не все еще потеряно. Сейчас же звоните Ремизову. Прошло не более четверти часа, как они скрылись.
![Николай Автократов - Серая скала [с иллюстрациями]](/uploads/posts/books/215331/215331.jpg)
