Коллектив авторов - Приключения 1972-1973
В школьные годы Борис, как и его сверстники, увлекался романами Стендаля, Дюма и Гюго. В своем воображении он вместе с Фабрицио дель Донго побывал в пропахшей плесенью камере пыток башни Фарнезе, где человек не может выпрямиться, не ударясь головой о потолок. Вместе с Эдмоном Дантесом он прозябал в подземных казематах крепости Иф, вместе с Жаном Вальжаном делил жуткую судьбу каторжника. Теперь же Борис впервые в жизни оказался в настоящей тюремной камере и невольно искал ее сходства с теми, что так красочно описаны великими писателями. Но сходства не было. Голубые стены камеры были недавно покрашены; потолки высокие. Деревянный пол чисто вымыт, а стол покрыт чистой белой бумагой. Человек здесь был лишен свободы, но не унижен.
Легкий шорох шагов вывел Трубека из раздумья. У двери робко топталась Зента Саукум. Она была в темно‑синей блузе с белым, как у школьницы, воротничком и в длинной юбке, полинявшей от частой стирки, но тщательно отутюженной. На ногах у нее были брезентовые туфли. Запавшие глаза девушки со скрытой опаской изучали незнакомого очкастого юношу: что может сулить разговор с ним?
Трубек вымученно улыбнулся и предложил Саукум сесть.
– Я вчера виделся с Альфредом Инусом, – начал он, стараясь держаться как можно спокойней.
Лицо девушки оставалось непроницаемым. Затаилась.
– Легкомысленный он малый, ваш Альфред, – продолжал следователь. – Наделал уйму всяческих глупостей.
– Я такого не знаю и не хочу ничего даже слышать.
Слова как‑то сами собой вырвались у девушки. Голос страдальческий. И все‑таки она отвечала. Это придало Трубеку уверенности.
– Я пришел, чтобы вам помочь. Мне ваша участь не безразлична. Давайте поговорим по душам.
Зента безучастно смотрела перед собой, не проявляя ни малейшего интереса к предложению следователя.
– Альфред обвиняется в совершении автомобильной аварии, – продолжал Трубек. – Он в. этом признался и заодно рассказал все. И то, что вы помогали ему проникнуть в комнату Лоренц.
– Не знаю я никакого Альфреда. Отстаньте от меня, – во взгляде девушки страх и недоверие.
Зента Саукум теперь напоминала маленького ежа, поднявшего дыбом свои иголки, когда грозит опасность. Трубек понимал, что продолжение в таком духе не принесет успеха.
– По‑видимому, вы правы, – сдержанно, даже с холодком, сказал он. – Я действительно все это высосал из пальца. И то, что вы с Фредом были в ресторане «Огрите», где к вам пристал какой‑то пьяный.IT то, что вы неоднократно подкарауливали Лоренц у доски объявлений, чтобы устроиться к ней на квартиру. И то, что стояли ночью на лестнице, покуда Фредис в комнате вел переговоры с Алидой Лоренц, а потом, боясь возвратиться домой, всю ночь бродили по улицам Риги. Я даже вообразил, как вы в ту ночь озябли, и Фредис набросил вам на плечи свою куртку.
Все это Трубек проговорил безразлично и скучно. Зато для Зенты каждое его слово было словно удар плети по нагому телу. Она вся съежилась и исподлобья глядела на следователя.
– Я вам еще много мог бы порассказать, Зента. Например, то, что он во время своего разговора действительно пригрозил Лоренц, но ничего ей не сделал. Убийство произошло на другой день. Это точно установлено. А в этот день Альфред Инус находился далеко от Риги – в Минске. Он никаким образом не мог убить вашу хозяйку. Но, видимо, вас это мало интересует. Что ж, ничего не поделаешь. Если не желаете разговаривать, то и прекратим все это.
Трубек уже протянул руку к кнопке звонка, чтобы вызвать конвой. Но тут Саукум испуганно остановила его.
– Постойте!
– Хотите что‑то сказать?
– Н‑не знаю…
Трубек поглядел на свои черные ботинки, они были начищены до блеска, и потому осмотр ничего не дал.
– Удивительно странный вы человек. Для чего вы с таким упорством держитесь за свою ложь, будто убили Алиду Лоренц? Этот обман уже никому не нужен. Вы не могли этого сделать. Хотя бы по одному тому, что она по сей день жива и здоровехонька.
Неожиданный и хорошо рассчитанный ход следователя достиг цели. Девушка в ужасе схватилась за голову, словно перед ней разверзлась земля.
– Не может быть! – взвизгнула она. – Я сама видела…
– Труп?
– Ну да!
– Этому я верю. А лицо убитой рассмотрели?
– Оно было в крови…
– Так слушайте жег там лежала не Лоренц, а другая женщина. Похожая на Лоренц но возрасту и сложению, но другая. Ваша бывшая хозяйка все это время ухаживала за цветочками в Паланге. Она в тот раз уехала из Риги, никому не сказавшись. Потому вначале поверили в то, что ее убили вы. Теперь Лоренц найдена и в настоящее время находится в Риге. Можно устроить вам свидание с ней.
– Кого же тогда… Кто она была, та, другая?
– Это и я хотел бы у вас спросить. Вы утверждали, что совершили убийство в ссоре, когда в комнате горел свет. Вы не видели, с кем ссоритесь и кого бьете кирпичом?
Зента несколько успокоилась. Она подняла глаза на следователя.
– А Фреда будут судить?
– Да, только за другое преступление. Я уже сказал, во время убийства Инуса не было в Риге. Принимая на себя вину за убийство, вы ничем ему не поможете. Только зря губите свою молодость.
Трубек наблюдал за Зентой. Ее худенькая фигурка от печальных раздумий сжалась и стала еще тоньше. Девушка перевела взгляд на оконную решетку. В этом взгляде было столько страдания и безысходной тоски, что у молодого следователя к горлу подступил горький ком.
«Будь они неладны, эти эмоции, – ругал себя Трубек. – Чересчур уж я чувствителен для работы в прокуратуре. Может, надо уходить с этой работы и переключаться на науку? Но, с другой стороны, где сказано, что следователь должен быть суровым?»
Словно издалека до Трубека донесся голос Зенты:
– Если я теперь и скажу что‑нибудь, вы мне все равно не поверите.
– Попробуйте. Может, и поверю,
– Знаете, это было как в страшном сне. Я в тот вечер правда стояла за дверью и подслушивала, о чем Фредис говорил с Лоренц. Всего разобрать не могла – они разговаривали тихо. Но я поняла, что Фредис чего‑ то требует от нее и угрожает. Мне стало страшно. Я выбежала на лестницу и захлопнула за собой дверь.
– Потому Инус и застал вас на лестнице, когда вышел из комнаты.
– Да. Он сказал, чтобы я не возвращалась. Я почувствовала неладное, но спросить не посмела, что там случилось. Страшно мне было. Всю ночь проходили, словом не перебросились. А утром, когда разошлись, Фредис посмотрел на меня таким звериным взглядом, что я вся обомлела. Он пригрозил, чтобы я ни в жизнь не вспомнила про то, что было в тот вечер, и никому ни слова не выболтала. Сказал, если что – оторву тебе голову, как цыпленку.
– Вы и перепугались.
– А то нет! Но вообще‑то Фредис иногда бывал хороший. Во многом мне помог. С жильем, с работой. А другой раз – злой как собака. В такие минуты убить мог запросто. Глазом не моргнул бы.
