Густав Эмар - Твердая рука. Гамбусино
— Я отдам ее вам, начальник,— сказал он,— если вы согласны быть моим проводником.
— Вождь дал слово. Когда же бледнолицый отдаст подарки?
— По приходе к озеру.
— Бледнолицые — недоверчивые собаки! — задрожав от гнева, сказал индеец. — Мос-хо-ке не будет договариваться с ними!
— Чего же хочет вождь?— побледнев, сказал испанец.
— Ничего, раз бледнолицый не доверяет слову вождя.
— Вы ошибаетесь. Я сделаю все, что вам угодно.
— Этого не будет,— сказал после небольшой паузы индеец.— Но Мос-хо-ке докажет бледнолицему, что он умеет мстить за оскорбление! Знаменитый вождь моего племени Антилопа приведет завтра в лагерь десять моих людей— они доведут бледнолицых до озера.
— А вы, вождь, не пойдете с нами?
— Мос-хо-ке придет, когда будет нужно.Бледнолицые увидят его у озера. Бледнолицый начальник не должен делать ни одного подарка моим людям, так хочет Мос-хо-ке. Бледнолицый принимает эти условия?
— Да, я принимаю их, вождь. Но я очень сожалею, что вы ошиблись и не поняли моих намерений. Они честны, и, повторяю, я готов сейчас же дать вам все, чего бы вы ни пожелали.
— Мос-хо-ке сказал!— торжественно произнес, поднявшись, индеец.— Он не болтливая старуха. То, что он сказал, то и сделает.
И, величественно поклонившись, он удалился медленными шагами из лагеря, и никто не посмел его остановить.
— Проклятье! — вскричал дон Горацио, провожая взглядом индейца. — Этих чертовых язычников никогда не поймешь, никогда не угадаешь их мыслей! Будем надеяться, что этот хоть не продаст! Я должен положиться на него, потому что только он один может точно привести к месту золотых россыпей.
Закутавшись в свой плащ, капитан лег подле костра и заснул.
На следующий день, еще до восхода солнца, десять воинов-команчей под предводительством начальника появились в лагере.
Эти воины были те самые проводники, которых Мос-хо-ке обещал дать дону Горацио де Бальбоа.
Через несколько минут капитан поднял отряд и во главе его смело углубился в пустыню.
XV. КОМАНЧИ
Вопреки обыкновению мексиканского начальства, ухитрявшегося тянуть до бесконечности самое простое дело, капитан Фриас, которому к тому же очень хотелось доказать свою преданность делу, действовал с поразительной быстротой. В назначенный день, и даже почти час, в Охо-Люсеро были закончены все необходимые приготовления к намеченной большой экспедиции в прерии.
Отряд, под непосредственным командованием дона Хосе Морено, дона Луиса Морена, дона Энкарнасиона Ортиса и дона Кристобаля Нава, состоял из девяноста человек, отобранных очень обдуманно, то есть из людей смелых, испытанных и отлично знавших все сложности и все особенности жизни в пустыне.
Караван, двинувшийся в путь по направлению к Рио Гранде, представлял собой чрезвычайно живописное и захватывающее зрелище. При взгляде на него вспоминались средневековые дикие орды, вышедшие с Меотийского моря, для того чтобы обрушиться на Запад.
И люди и лошади внешне необычайно изменились. По специальному распоряжению дона Хосе Морено все были одеты в костюмы лесных охотников; на каждом были спускающиеся до лодыжек широкие кожаные штаны, пояс змеиной кожи; на поясе висели длинный нож, топор, рог буйвола, наполненный порохом, и мешок с пулями. Верхнюю часть тела покрывала коленкоровая рубаха; на голове была касторовая шляпа. Кроме того, у всех были сумки из пергамента для продуктов, американский карабин и мачете — нож без ножен и футляра, с прямым и широким лезвием, пропущенный через железное кольцо, припаянное к поясу.
Еще более поражала нарядность верховых лошадей: сбруя, украшенная бусами и перьями, хвосты и гривы, переплетенные лентами самых ярких цветов, большие пятна кричащих цветов, разбросанные там и сям на телах лошадей, — все это имело необыкновенный вид. Рядом с кожаным бурдюком и альфорхой[111] висела длинная плетенка — реата — из кожаных ремешков.
И, наконец, в хвосте каравана, под наблюдением нескольких пастухов, находились неоседланные лошади и мулы, впереди которых шла кобыла с колокольчиками на шее. Лошади предназначались для подмены выбившихся из сил, а мулы использовались для перевозки багажа. Всех этих животных было приблизительно около трехсот голов.
Караван покинул Охо-Люсеро вскоре после восхода солнца и в боевом порядке направился в Рио Гранде-Браво-дель-Норте.
Несмотря на ранний час, отъезд сопровождался большой помпой: почти все жители деревни — мужчины, женщины, дети — заполнили узкие улицы деревни и радостными криками провожали смельчаков, желая им удачи и счастливого возвращения.
Ранчерос квадрильи дона Луиса Морена считали долгом как можно дальше проводить своего командира. Они согласились повернуть лошадей и возвратиться в лагерь лишь после того, как начальник заверил их своим честным словом, что не пройдет и месяца, как он вернется и вновь станет во главе отряда.
Храбрецы наконец остановились, в последний раз прокричали «ура», разом выстрелили в воздух из своих карабинов и, отпустив поводья, во весь дух помчались по направлению к деревне; через несколько секунд они исчезли в облаках пыли.
Под вечер на берегу реки отряд сделал привал. Зажгли бивуачные огни, расседлали лошадей и привязали их к колышкам; люди устроились на ночлег.
Вокруг одного из костров сидели четверо мужчин: дон Хосе Морено, дон Энкарнасион Ортис, дон Луис Морен и дон Кристобаль Нава. Поужинав, они закурили сигареты. И тут дон Хосе Морено, за весь день обменявшийся со своими товарищами только несколькими словами, приступил к разговору.
— Кабальерос, — сказал он, — завтра на рассвете мы пересечем реку и войдем в прерии. Это значит, что мы покинем цивилизованные земли и будем в течение, быть может, долгого времени топтать варварскую землю. Поэтому разрешите мне высказать несколько замечаний.
— Мы слушаем вас, — ответили, поклонившись, офицеры.
— Итак, кабальерос, — продолжал дон Хосе, — мы должны ввести в отряде строжайшую дисциплину, заботливо следить, чтобы охрана была сильной, наблюдать внимательно за переменными лошадьми, тщательно изучать — на пространстве нескольких миль в окружности — места, выбираемые нами для стоянок. От вас я не могу скрыть, что экспедиция, на которую мы решились, чрезвычайно трудна. Я бы даже сказал, что она почти невыполнима. Лишь громадное мужество и настойчивость могут помочь нам в этом деле. Я рассчитываю на вашу преданность и самоотверженность.
— Сеньор дон Хосе Морено, — ответил дон Луис от имени своих друзей и от своего имени, — наше содействие вам обеспечено без всяких ограничений. Вы можете располагать нами по своему желанию.
