Сергей Алексеев - Сокровища Валькирии. Книга 1
Огонь был холодный. Ледяные искры больно жалили лицо.
«Да это же сон! – вдруг догадался Русинов, глядя в реальный белый огонь. – Так не бывает…»
Он с трудом разлепил загноившиеся, воспаленные глаза: над горами шел снег, ранний, самый первый, но холодный и колючий, словно глубокой зимой. Туча стояла почти над головой, и было видно, как в ее дымной плоти образуются снежинки…
И вдруг, уже наяву, горизонт откликнулся женским голосом:
– Ва! Ва! Ва! Ва!..
Потом дважды, глухо и грубо, отозвался бас:
– Ва! Ва!
Совершенно было непонятно, где источники звуков. Висящая над головой туча глушила их, и только эхо внизу выдавало все шумы в горах. Было еще темно, и догорающий костер парил подсвеченным снизу столбом, сливающимся с тучей.
И снова взахлеб, вперемешку, многоголосо:
– Ва! Ва! Ва!..
Потом он отчетливо услышал собачий лай, причем недалеко, может быть, в километре выше – тут же его оборвало кричащее эхо. Русинов умыл лицо снегом, выбрался из-за камней на открытое место и неожиданно услышал отчетливый треск выстрелов, доносящийся из тучи. В горах была перестрелка! Преследователи не могли палить просто так, да и голоса оружия были разными. К тому же откуда-то взялась собака!
Кто это мог быть? Иван Сергеевич, несмотря ни на что, отправившийся к заветному камню в одиночку? Или же люди Тарасова на кого-то наткнулись в горах?.. Если бы Иван Сергеевич, то вчера Русинов наверняка бы услышал вертолет. А пешком, зная прогноз погоды, зная, что перевал будет закрыт, он бы не пошел. Да и невозможно дойти одному… Так кто же там схватился с преследователями?
– Ва! Ва! Ва!.. – долго откликалось эхо на стук. В ответ лишь один раз, гулко и грубо:
– Ва!
Бой шел в чреве тучи, и соваться туда было бессмысленно. Через полста метров утонешь в полной темноте: не разберешься, кто в кого стреляет. Ясно одно: бьют два или три автомата и ружье либо карабин большого калибра. А в перерывах – злобный, остервенелый лай собаки.
Русинов все-таки поднялся повыше, ближе к границе тучи, и встал за камень. В любом случае тот, кто вел перестрелку с людьми Тарасова, автоматически был на стороне Русинова. Между тем стрельба скатывалась вниз, и он переместился еще левее, чтобы преследователи вышли прямо на него. Заветный камень со знаком жизни оказался на одной линии с ним.
«Да это же Данила-мастер! – вдруг осенило его. – Кто еще может идти сюда?!»
Его вполне могли принять в темноте за Мамонта и открыть огонь. Впрочем, какой смысл людям Тарасова убивать его? Из мести – нет! Они попытаются взять живьем, в крайней случае, ранить, чтобы не ушел. А судя по стрельбе, автоматы бьют на поражение… Значит, знают, что это не Мамонт!
Минут на десять все стихло. Лишь изредка доносился отрывистый лай, приближающийся к Русинову. Редкие лиственницы убегали в гору и скрывались в тумане. Снег прекратился, но с сибирской стороны подул ветер, и все звуки, кроме выстрелов, доносились теперь едва слышно. За это время стрельба переместилась далеко влево, и Русинов побежал вдоль склона. Хорошо, начинало светать, да и ветром оторвало мглистую тучу, потащило в гору. Тот, кто отстреливался от людей Тарасова, будто бы умышленно отводил их от заветного камня, увлекая их на юг.
Совсем рассвело, когда перестрелка застопорилась на одном месте – километрах в двух южнее останца. Русинов едва поспевал за ее перемещением. Что-то там, в непроглядной туче, случилось, ибо доносился лишь автоматный треск. Возможно, кончились патроны… Зато лай собаки уже срывался на рык, словно по зверю. А тучу все приподнимало над горами, и Русинов короткими перебежками поднимался следом за ней, чтобы сохранять расстояние просвета.
Сначала он увидел крупную черную овчарку, вынырнувшую из туманной хмари. Собака тут же метнулась в гору, пропала из виду. Русинов перебежал к следующему по пути камню, чтобы оказаться в тылу того, кто выйдет сейчас из плотно прижатой к земле тучи, приготовил автомат…
Сначала ему показалось, что это участковый, – крупная, тяжеловатая фигура, смертельно уставший пожилой человек. Позади него, будто прикрывая отход, отступала собака, злобно бросаясь в тучу. Русинов оказался метрах в десяти от него, когда человек, вырвавшись из тумана, повалился на камни и тяжело задышал – полное ощущение, что выбежал из горящего дома. Он отполз под камень и стал снаряжать магазин пистолета…
Это был Виталий Раздрогин! Но какой-то отяжелевший, полусонный, вялый…
А в туче ударил автомат, совсем близко, но неприцельно, веером. В тот же миг оттуда вылетела собака – возможно, стреляли в нее. Русинов поставил предохранитель на автоматический огонь и замер. Тучу подкинуло на несколько метров вверх, но под ее покровом было пусто. Однако Раздрогин кого-то увидел и выстрелил. Собака зашлась в лае. И тут Русинов увидел за камнем человека, стоящего на колене с автоматом наизготовку, – высматривал, ловил движение…
Русинов затаил дыхание, нажал спуск. Человек ткнулся головой вперед и вывалился из-за камня, забренчал его автомат, скользя вниз. И тут же неподалеку от него оказался еще один, ударил от живота очередью и отскочил в укрытие. Он не понял, откуда стреляли. Раздрогин лежал с пистолетом в руке и крутил головой – видимо, тоже не мог сообразить, что произошло. А собака тем часом, прячась за камнями, лаяла вперед – выказывая ему, где затаился противник. Русинов держал под прицелом камни, за которыми укрылся стреляющий, и ждал. Позиция была удобная, и расстояние – метров сорок. Только бы не опустилась туча!.. Он поднял камень и метнул его в сторону от себя. За глыбами мелькнул край одежды, коротко стрекотнул автомат. Раздрогин выглянул из укрытия, отдернул голову. Овчарка метнулась вперед, и тот, что прятался за глыбами, обнаружил себя. Он выступил из-за камня с автоматом у плеча – выцеливая собаку. Русинов стиснул зубы, поймал мгновение и ударил длинной очередью. Тут же присел, выглянул снизу – противника не было видно, но овчарка метнулась за глыбы, кого-то рвала…
Если это были люди Тарасова, преследующие Русинова, то их должно быть трое. Где третий?.. Он привстал, осматривая пространство впереди себя, и тут заметил, что Раздрогин поднялся из-под своего камня с пистолетом в руке.
– Кто там? – негромко окликнул он, Третьего, наверное, не было…
– Мамонт! – не высовываясь, отозвался Русинов. Раздрогин опустил пистолет, поставил на предохранитель, навалился спиной на камень.
– Иди сюда…
Русинов вышел из укрытия, но тут к нему бросилась овчарка. Еще бы мгновение – вцепилась в горло, но Раздрогин крикнул:
– Фу! Свой!..
Собака следила за каждым движением, хрипло рычала, но голос хозяина был крепче поводка. Русинов приблизился к Раздрогину и вдруг увидел, что изо рта по бороде у него течет кровь.
