Густав Эмар - Сожженные Леса
— Как хочешь.
И средний палец постигла участь его предшественников.
— О, демон! Зачем ты так меня мучаешь. Ты все равно ничего не узнаешь, ничего, ничего, ничего! Слышишь? — прокричал он с яростью.
— Милый друг, я сумею развязать тебе язык.
— Ну, а если я буду говорить?
— Это зависит от того, что скажешь.
— Пощадишь ли ты меня?
— Нет! — отвечал я коротко.
— Какую ж выгоду могу извлечь я из того, что буду говорить?
— Ту, что я тебя убью одним ударом. Полагаю, что это не безделица.
— Не буду говорить, — отвечал он мрачным голосом.
— Дело твое.
И я начал хладнокровно отрезать ему кисть руки. Хотя это было тяжело для меня, но я превозмог себя и достиг цели.
Матамас лишился чувств.
— Неужели вы, столь храбрый и великодушный, могли причинить так много страданий этому негодяю, — прервал грустно Валентин.
— Этот негодяй, как вы назвали его, сеньор, — отвечал с ненавистью гамбусино, — этот негодяй — палач моего семейства. Но насколько он был подл душой, настолько ж трус, и со слезами на глазах признался мне во всех своих преступлениях.
Только тогда я узнал, что его два сообщника, с которыми он рассчитывал сойтись в хижине, укрылись посреди им подобных разбойников в Скалистых горах и что это они заставили сына моего следовать за ними.
Погрузив по самую рукоятку нож в сердце этого чудовища, я стащил труп его на добычу хищным зверям в саванну и сам немедленно отправился по направлению Скалистых гор.
Месяц тому назад я случайно узнал от белого охотника по имени Кастор, который скоро намеревается присоединиться к вам, что вы находитесь в этих краях для предприятия, только вам одним известного.
Этот охотник указал мне направление, по которому вы идете, и я тотчас же пустился по вашим следам, решившись просить вас помочь мне отыскать моего ребенка и взамен участия вашего предложить мои преданные услуги в предпринимаемой вами экспедиции.
Теперь вы знаете все, сеньор, и я жду вашего решения.
— Вы уже знаете его, сеньор: с этого времени ваши интересы — мои, точно так же, надеюсь, мои будут вашими. Дело ваше справедливо, и я буду защищать его. Вот моя рука — мы братья.
— А вот и моя, — сказал, смеясь, Бальюмер. Таким образом, между этими тремя людьми был заключен договор.
ГЛАВА IV. Ущелье
Оставим пока охотников и возвратимся назад, на несколько часов ранее, к четырем путешественникам, за которыми так зорко следил Валентин.
Эти путешественники, как мы уже сказали, были трое мужчин и одна женщина.
Они одеты были в странное, полудикое платье, какое обыкновенно употребляют американцы, когда отправляются в луга торговать с краснокожими, для отличия от охотников и торговцев других стран, которые подобно им странствуют по степям.
Двое из них имели на вид не более тридцати пяти лет и отличались высоким ростом и крепким телосложением.
Третий, лет на пятнадцать старше своих товарищей, имел светлые волосы и бороду, низкий лоб, серые проницательные глаза и резкие черты лица. Одним словом, вся наружность его выражала хитрость, низость и злость.
Все они были вооружены с головы до ног и могли бы дать хороший отпор тем смельчакам, которые решились бы преградить им дорогу.
Ехавшая между ними женщина сопровождала, по-видимому, их против своей воли, так как они ни на минуту не спускали с нее глаз. Это была молодая девушка, еще почти ребенок: ей было не более 16 лет. Она была среднего роста, стройна и замечательно хорошо сложена. Ее ручки и ножки были необыкновенно малы и отличались прекрасными формами. На ней был костюм, какой обыкновенно носят мексиканки высшего круга. Шелковый платок закрывал часть ее лица и, скрещиваясь на груди, обхватывал ее тонкий и гибкий стан. Толстый с капюшоном плащ, накинутый на плечи, предохранял ее от холода. Порой из-под платка сверкали чудные голубые глаза, обрамленные бархатными ресницами; черные же, как смоль, брови представляли резкий контраст с матовой, прозрачной белизной ее кожи и заставляли предполагать, что она дивно хороша. Изредка крупные слезы падали на ее бледные от стужи щеки и тяжкий вздох вылетал из груди.
Совершив несколько трудных переходов, маленький отряд достиг наконец широкой тропинки, которая круто вела в горы.
Путешественники сошли с лошадей и, ведя их под уздцы, пошли друг за другом, смеясь и разговаривая между собой. Только одна молодая девушка оставалась на лошади, не обращая никакого внимания на своих стражей.
— Черт возьми, мистер Корник, — сказал один, обращаясь к старшему из них, который, казалось, был начальником отряда, — вот отличное время для путешествия; но что это за печальная страна, ей-Богу.
— Да, — отозвался тот, который назывался Корником, — правда, местность не особенно красива; но так как переделать ее мы не имеем возможности, то и должны с нею примириться.
— Но ведь мы уж не в Кентукки, — вмешался третий, — не так ли, Джоэл Смит?
— Оставь меня в покое, Блудсон, разве ты знаешь Кентукки и способен оценить ее прелести?
— Судя по одному из ее представителей, которого я вижу перед своими глазами, могу смело сказать, что жители ее не отличаются красотой.
— Послушайте, мистер Блудсон, — отвечал, хмурясь, представитель Кентукки, — вы не более как неуч, и удивляюсь, как смеете со мной так говорить? Клянусь моим именем, что если вы тотчас не замолчите, то я переломаю вам ребра.
— О, я вас не считаю, мистер Блудсон, таким сумасшедшим; но, впрочем, мне наплевать на вас, и я готов удовольствоваться вашим извинением; в противном же случае, предупреждаю, под вашим сюртуком не будет ни одной здоровой косточки. Кажется, ясно?
— Да, я вас понял, и посмотрим, кто из нас двоих будет просить прощения.
Говоря эти слова, он замахнулся кулаком на Блудсона.
Противник его сделал то же самое.
Все предвещало между товарищами крупную ссору, и потому Корник счел нужным вмешаться.
— Смирно! — вскричал он грубо. — Что означает эта глупая ссора? Неужели вы пришли сюда только с целью браниться? Кажется, есть у нас поважнее дело.
Но товарищи не обратили никакого внимания на его слова и продолжали ссориться.
— Смирно, говорю я вам! — повторил он снова, топая с гневом ногой об землю. — Оба вы глупы и грубы. Берите с меня пример: я луизианец. Вот страна прекрасных манер! Довольно, отложите ссору хоть до тех пор, пока не достигнем лагеря. Разве вы не видите, что пугаете сеньору? Какое мнение она составит о нас?
— Что касается до этого, — сказал с насмешкой Джоэл Смит, — то я спокоен. Оно составлено уже.
— Что вы хотите этим сказать, мистер Джоэл Смит? Полагаю, вы не желаете и меня оскорбить?
