Сергей Гомонов - Режим бога (Последний шаг)
Может, уйди первая группа на вездеходе, его следы уцелели бы на снегу хотя бы эпизодически, а теперь отпечатки полозьев и собачьих лап замело поземкой. Спасатели переговаривались, и Ноиро понял: они даже не уверены, что движутся в правильном направлении, по пути той упряжки. Рация же пропавшей четверки не отвечала.
— Смотрите! — вдруг крикнул молодой — почти ровесник Ноиро — полярник и указал в сторону Возвышенности, которая угрюмо росла и надвигалась на вездеход, тогда как остальная видимая часть ландшафта была неизменна, все то же ровное белое полотно.
Теперь стало видно: между ними и Сарталийской Возвышенностью лед треснул, образовав каньон поперек дороги, бесконечный, сколько хватал глаз, в обе стороны.
— Командир ведь еще сказал, что в бухте льдина подалась… — напомнил кто-то. — Вот вам и в бухте…
Ноиро присутствовал при том разговоре. Через три часа после отъезда ныне потерянной группы над немой пустыней — даже ветер не завывал сегодня с самого утра! — послышался громкий взрыв, потом треск. Откуда он шел, никто не понял. Лед под ногами дрожал, но к землетрясениям почти привыкли. Командир вышел из домика, приложил ладонь ко лбу, защищая глаза от низкого весеннего солнца, и напряженно всмотрелся в сторону Залива Мрака.
Снег, как ни в чем не бывало, переливался под румяным небом. С каждым днем солнце оставалось поверх горизонта все дольше — и скоро, через пару недель, оно вообще перестанет заходить на ночь. Тогда в Туллии начнется время сурового лета.
Треск прекратился, и тишина, сменившая его, обрела оглушительность грома. Ноиро никогда еще не встречался с подобным и молча ждал объяснения бывалых.
— Лед тает, — коротко сказал командир. — В Заливе трещит…
— Больно уж громко! — засомневался один из «старичков». — Никогда такого не слышал!
— Нормально.
Спорить они не стали. Подождав некоторое время, все разошлись по своим делам.
Теперь тайна открылась. Лед треснул неподалеку от вулкана.
Они подъехали ближе и остановились на безопасном расстоянии от края каньона.
— Какая здесь может быть толщина льда? — спросил любопытный Ноиро.
— До двух тысяч кемов[2], — ответили ему как бы между прочим.
Пропасть глубиной в две тысячи кемов… Ноиро содрогнулся и отогнал подальше ненужное воображение.
Пешком подошли ближе, оценить размеры препятствия. Журналисту показалось, что со стороны Возвышенности подул теплый ветерок. «Как дома!» — ностальгически подумал он, и мысль эта через секунду заставила насторожиться. Заметили потепление и остальные. Ровесник Ноиро наклонился и нагреб рукавицами снега, который не рассыпался, как простой наст, а послушно лепился в ком.
— Снег мокрый! — озвучил кто-то в полной растерянности.
— Но это же не вулкан? — едва слышно пробормотал Ноиро, чтобы успокоить в первую очередь себя. — Ведь говорили, что он не проснется еще…
— Все сюда!
Старший группы, который уже достиг края разлома, обернулся и махнул спутникам. Все сгрудились возле него, как будто лишь с этого места можно было увидеть то, что они увидели, заглянув в пропасть.
Две белые отвесные стены уходили вниз, на дно каньона. Высота была головокружительной, но это не помешало рассмотреть бурный водный поток, несущийся к морю по черной, без малейших признаков льда, земле. Попасть на другой берег иначе, нежели по воздуху, было нельзя.
Тут спасатели услышали принесенный порывом начинающегося бурана лай собак. Со стороны материка к ним неслась упряжка, а за ней наплывами гнались потоки клубящегося снега. Казалось, это они несут с собой буран…
Бывшие в упряжке вещи четверке спасти не удалось: когда начал расходиться лед, они едва вытянули сани и двух псов, с воем рухнувших в расселину и повисших на ремнях. Вещи упали на дно и были смыты потоком невесть откуда взявшейся здесь воды. Вместе с вещами погибла и рация, поэтому выйти на связь со станцией ребята не могли. Самое плохое, что они очутились отрезанными этим каньоном от обратной дороги. Сначала решили ехать в сторону Залива — ведь должна же была где-то закончиться проклятая трещина! Взбираться, даже наискосок, на опасную Возвышенность поначалу не решились. Стало понятно, что дремавший вулкан просыпается и шлет ультиматумы.
Однако трещина закончилась… в море. Огромная акватория чернела посреди снегов, белыми хлопьями плавающие в ней мелкие льдинки, а от воды шел пар. Поскольку все измерительные приборы сгинули вместе с вещами, один из четверки попробовал воду на ощупь.
— Ледяная, конечно, но делений десять, не ниже.
— В это время?! — подивился старший спасательной группы.
Несмотря на удлинявшиеся сутки, подолгу стоявшее над горизонтом солнце и скорую весну, возвух еще не прогревался выше минус двадцати восьми делений. По сравнению с этим температуру моря, названную разведчиками, можно было считать кипятком.
Понимая, что выхода нет, ребята повернули сани и — снова вдоль каньона — погнали собак к Возвышенности. Они видели признаки начинающегося бурана и молили Святого Доэтерия дать им возможность или выбраться на другой берег, или найти убежище.
— Не поверите! — продолжал рассказчик. — Уже на этом берегу, в паре тысяч кемов отсюда мы нашли что-то вроде пещеры. Трещина вызвала большую осыпь, и один уступ горы совсем обнажился. Мы еще успеем добраться туда, а до станции — нет.
Старший группы связался с командиром и выслушал приказ не рисковать и укрыться в найденной пещере. Буран усилился.
Все существо Ноиро, конечно, вопило о том, что отсюда надо бежать как можно скорее. И, возможно, со станции тоже. Но полярники уже приняли решение, и оставалось лишь уповать на удачу. Журналист гнал черные мысли.
Пещера оказалась хорошим пристанищем. Это была даже не пещера, а небольшой тоннельчик в гигантской монолитной глыбе, которому не грозил обвал даже при самом страшном землетрясении — скорее уж тогда обрушится вся глыба целиком. Но на всякий случай полярники расположились недалеко от входа, загнав внутрь технику, послужившую таким образом ширмой от ветра и пурги. Внутри было уже достаточно тепло. Перекусив, люди покормили собак, после чего забрались в спальные меховые мешки. Никто не разговаривал.
Ноиро, похоже, был один, кому не удалось уснуть до самого восхода солнца. Он понял, что провалялся впустую больше пяти часов. Но когда стены и потолок пещеры начали проступать из темноты, а краешек неба над крышей вездехода игриво посветлел, под шум стекающей воды на молодого человека накатила апатия.
Он так и не решил, был это сон или что-то иное. Никаких ощущений, предшествующих выходу, он тогда не испытал, а просто понял, что стоит снаружи у входа в пещеру, за спиной у него вездеход, а сам он, озираясь, оглядывает вспоротую раной каньона долину. Вокруг, бурно тая, неслись потоками последствия ночного ненастья. Понимая, что идти по земле опасно, Ноиро, нисколько не задумываясь, раскинул руки и взмахнул ими, будто крыльями. Тело свободно поднялось в воздух — так прежде бывало и во сне, и в «третьем» состоянии, если не выбрасывало на серую пустошь, где было не до полетов.
