C Нариманов - Белый якорь
— Мастер, что ли, дорожный… — подумал Жуков, — починка…
И стал следить пристальнее, сам не зная почему.
Он увидел, как человек добрался до рельсового пути, что–то закрепил или положил там и быстро спустился, оставив за собой какой–то длинный шнур.
— Эге… Да это никак взрыв готовят! — мелькнуло в голове у Жукова.
И он весь похолодел.
Вдруг всю усталость как рукой сняло. Тело бросило как на пружинах.
Он выскочил из–за бугра и бросился на полотно перед мостом.
— Надо дать сигнал! — мелькнуло у него в голове…
На полотне у моста было пусто. Сторож куда–то исчез.
Вдали послышался гул приближающегося поезда.
— Сигнал! — как молния мелькало в голове у Жукова.
— Чем?..
Он метнулся к мосту, наклонился и вдруг увидел, как длинный шнур загорелся у конца.
Какая–то черная фигура пробиралась по оврагу в его сторону, осторожно прячась за все выступы и кусты.
Вдали показался дымок паровоза.
— Сигнал! — с отчаянием подумал Жуков и в эту секунду взгляд его упал на собственную красную рубашку.
В мгновение красная рубашка были разорвана на полы и замоталась в руках Жукова.
Раздался с паровоза свисток. Поезд замедлил ход.
Ни о чем больше не заботясь, Жуков стрелой помчался по мосту к намеченному быку, спустился вниз и своим походным ножом успел перерезать шнур, горящий конец которого упал вниз.
Кубарем скатился по узкой лестнице Жуков по быку и бросился в ту сторону, где скрывался черный незнакомец.
Тот заметил его из–за куста и оттуда загремел выстрел, затем другой.
Промах!
Черный незнакомец бросился бежать, Жуков за ним.
Куда вдевалась усталость! Теперь сказался первый бегун и озорник Колян Жуков.
С остановившегося поезда тем временем сбежалась публика, поездная бригада. И все с вершины моста смотрели на зрелище двух бегущих людей.
Кара бежал теперь ровным сильным бегом в сторону леса, прилегающего к заводу, Жуков следовал за ним отчаянными прыжками, крича:
— Держи! Держи! Он мост взрывал!
Бросилось за ним несколько человек из поезда.
Кара на всем ходу круто повернулся и побежал к заводскому поселку — здесь он думал или лучше скрыться или дорого продать жизнь.
По дороге попалась вышка пожарного наблюдателя. Кара быстро вбежал туда, рассчитывая, что Жуков его не видал за углом, но Жуков увидел только конец его ноги и бросился туда.
На высокой площадке враги бросились друг на друга, запутались в веревках сигнального колокола…
И ударил частый, тревожный набат! Загудели тревожные гудки в мастерских… И через пять минут чуть не весь завод бежал к поселку.
У всех на устах было одно:
— Где пожар?
А набатный колокол все бьет и бьет тревогу.
Наконец, вбежали люди на вышку и нашли здесь двух полумертвых от усталости людей, крепко держащих друг друга в объятиях. Разняли их.
— Товарищи… — еле прохрипел Жуков, — держите его… Он мост хотел взорвать…
И свалился с ног.
Полубесчувственного Кару связали по рукам и свели вниз.
Немедленно по телефону сообщили в Москву.
Через двадцать минут на стосильной машине выехал инспектор уголовного розыска на место происшествия.
VIII
Ультиматум–голова — и все прочее
Когда Скворцов очнулся, трудно было ему определить, сколько времени он находился без памяти.
Но во всех случаях жизни профессионал в нем сказывался больше, чем те последствия, которые могли получиться от оглушительного удара в лоб и стальных наручников.
Скворцов, приоткрыв один глаз, стал изучать обстановку.
Ничто кругом не изменилось.
Единственно, что его вводило в сомнение — это отсутствие подмастерья.
— Неужели? Этот простачок… тоже с ними? — думал Скворцов, лежа на грязном полу мастерской.
Затем он порывисто поднялся с пола, отошел спиной к стене и, прислонившись, четко и медленно произнес:
— Если вы честны — подойдите ко мне и помогите снять наручники.
Растерявшийся Жуков, забившись в углу, дрожал мелкой дрожью и хрипло произнес:
— Я не могу, барин… У меня спутаны руки и ноги!
— Но почему здесь так темно?
— Лампу погасил этот жулик. Ушел и запер двери на замок.
Такое объяснение показалось Скворцову подозрительным, тем более что он предупреждал Жукова стрелять, если на него нападают.
— Ну, подходи ко мне…
Жуков снялся с места и стал ползти по грязному полу мастерской, опрокидывая на своем пути табуретки, размоченные подошвы…
Скворцов, стиснув зубы и взяв себя в руки, думал:
— Мне гораздо легче упасть на него и придавить тяжестью своего тела.
Тем временем беспомощный Жуков лежал в ногах у Скворцова и тяжело дышал. Скворцов наклонился к нему, распутал ему руки и вновь принял свою старую позу.
Жуков быстро сел, развязал себе ноги.
И встал.
— Теперь зажгите лампу, — коротко приказал Скворцов.
Жуков беспрекословно исполнил.
— Подойдите ко мне ближе. Вытащите мой револьвер из кармана. Положите его на стол. А где ваш?
Жуков вытащил свой, положил рядом с револьвером Скворцова. Последний сделал прыжок со своего места, сел на оба револьвера и радостно подумал:
— Ну, братец! Ты в моих руках…
— Нет ли у вас здесь подпилка?
— Есть.
Жуков подал подпилок. И закипела работа.
В течение 20 минут наручники упали и Скворцов опустил свою сильную руку на плечо Жукова.
— Вот что, дружище! Ты еще, я вижу, желторотый птенчик. Сегодня в ночь ты был свидетелем сцены, которой позавидовал бы заядлый профессионал. Тебе, конечно, трудно разобраться, в чем тут дело, но если ты хочешь быть предан Республике, то знай: ни один человек в мире не должен знать того, что знаешь ты. Твой хозяин сюда больше не вернется. Все, что находится в этой мастерской, принадлежит тебе. Ты можешь продать все это и деньги взять себе. Если же почему–либо тебе это не нравится, то брось все, что находится здесь и пойдем со мной.
Жуков смотрел на него, пораженный щедростью барина, и со страхом отвечал:
— Я, барин, хочу в деревню…
— Не называй меня, дружище, так. Эта ночь связала нас крепко одной тайной, которой владеем мы вдвоем.
С этими словами Скворцов вытащил электрический фонарь, стал шарить на полу, нашел то, что ему было нужно и незаметно для Жукова положил металлический предмет, похожий на сапожный гвоздь, в карман.
