C Нариманов - Белый якорь
Хищный брюнет кивнул головой.
— Вы, Браун, — обратился директор к бородатому представителю, — озаботьтесь доставкой нужного материала…
Совещание было кончено.
Через два дня после этого Кара подъезжал к шумному вокзалу.
Он протискался сквозь толпу в большом зале и подошел к киоску с литературой.
— Товарищ! Дайте мне «Известия».
Продавщица–барышня подняла глаза, взяла газету и протянула. Кара вынул портмоне, заплатил деньги и вслед за этим вынул медальон в форме якоря.
Продавщица острым взглядом впилась в медальон, улыбнулась и дотронулась рукой до своей брошки, которая оказалась тем же медальоном в форме якоря.
— Ваш цвет?
— Красный.
— Номер явки?
— 14 и 2.
— Вас ждут на 42 версте в будке сторожа… Поезд отходит через полчаса.
Все это было сказано быстро, так, что несколько посетителей, покупавших в это же время газеты, ничего не расслышали.
Кара осторожно взял небольшой чемодан, который он держал между ног и, забыв захватить купленную газету, быстро пошел к двери с надписью «Отход поездов».
У дверей артельщик протянул ему купленный для него билет.
Еще через полтора часа Кара входил в сторожевую будку разъезда 42‑й версты и там бережно сдал свой чемодан встретившему его сторожу после условного обмена теми же медальонами.
С большими предосторожностями открыли чемодан в сторожке и вынули оттуда несколько металлических шашек и длинный бикфордов шнур.
В это время в дверь сторожки раздался стук.
Кара быстро выхватил револьвер.
— Савельев… — угрожающе крикнул он. — Кто это?
Сторож быстро накинул шинель на шашки.
— Черт его знает… — пробурчал он сердито.
Он подошел к двери, и, не пуская стучавшего, вышел наружу.
Молодой парень с котомкой стоял у дверей.
— Эй, дядя! Далеко еще до станции?
Сторож сердито выругался.
— Ну тебя к чертям! 8 верст…
Парень устало опустился на сложенные шпалы.
— Устал, дядя! Верст 15 пру… пешком.
— Проваливай, — мрачно сказал сторож. — Не до тебя… Хозяйка заболела.
— Да ну… — сочувственно протянул парень, который тем временем закурил папироску–самокрутку, — сам–ка я посмотрю… Я хоть сапожный подмастерье, да кой–чему научился на службе….
И он двинулся к дверям.
Сторож решительно загородил дверь.
— Не замай, говорю…Проходи, шалыган!
Жуков (это был наш старый знакомый из города С.) пожал плечами и сплюнул.
— Ишь, какой сердитый… Ну, черт с тобой!..
Он поднялся с места и усталой походкой поплелся вдоль полотна, накинув котомку на плечи.
Жуков направлялся домой к родителям. Две недели назад он получил письмо следующего содержания:
— Дорогой Колян! Перво–наперво родители шлют тебе поклон до сырой земли, еще кланяется тетка Арина Ивановна, дяденька Евдоким Семенович да Матанька с Катькой. А как получишь это письмо — приезжай домой, потому довольно тебе шататься по сторонам. У нас корова отелилась. Отец твой теперь работает на заводе и тебя туда пристрою.
Колян Жуков получил это письмо и решил ехать. Но денег хватило до Москвы, а от столицы пришлось переть пешком или ехать зайцем. Теперь до деревни оставалось верст 30, надо было дойти до следующей станции и на первый поезд пристроиться зайцем.
Больше одной станции зайцем трудно было теперь ехать — выбрасывали и штрафовали.
С такими невеселыми думами плелся Жуков по полотну.
А в сторожке Кара пережил несколько тревожных минут.
Револьвер был уже наготове. Он решил прикончить случайного прохожего, который мог помешать в последний момент выполнению важного плана.
Теперь в сторожке шло поспешно совещание.
Намеченный мост был на 48-ой версте, за две версты от станции, где находился завод. Поезд с продовольствием для завода и с ценным сырьем должен был пройти в 6 часов вечера.
Теперь было 3 часа. Надо было успеть все проделать за час до прохода поезда.
А работы было еще немало: окольными путями надо было подъехать к мосту и незаметно все сделать. Да надо еще убрать сторожа на мосту.
Через час маленькая тележка катилась проселочной дорогой. В ней сидел Кара и сторож, переодетый в кучерский костюм. У Кары на руках бережно хранился чемодан.
А Жуков устало шагал по узкой дорожке вдоль полотна и звонким тенором распевал под гармошку:
Ходи верхом, ходи низом,
У Матани дом с карнизом.
Ах, Матанька, моя мила
Красота тебя сгубила!
чтобы как–нибудь скоротать скучную безлюдную дорогу.
VII
На что иногда пригодится рубашка
На Релюбинском заводе был митинг в обеденный перерыв.
Рабочие волновались. Вот уже неделю не привозят продовольствия в кооперативную лавку; паек дошел до четверти фунта на день.
Сил нет работать. Да и сырья совсем мало.
Секретарь ячейки говорил с трибуны.
— Товарищи! Вы знаете, мы прилагаем все усилия, чтобы не было перебоев в деле продовольствия. Но иногда обстоятельства сильнее нас. Теперь могу вас успокоить: сегодня получена телеграмма, что маршрутом следует поезд с продовольствием и сырьем.
Послышались радостные крики «ура». И загремел взрыв аплодисментов.
— Наконец–то!
Гудит послеобеденный гудок и все расходятся по мастерским.
Уже около пяти часов Жуков подходил к большому железнодорожному мосту и совсем было собрался шагнуть на пешеходную дорожку, как услышал окрик:
— По мосту не ходить!
И выросла фигура сторожа с винтовкой.
— А где же пройти, товарищ?
— В обход… Через овраг…
Жуков почесал затылок.
— Еще крюку давать… Ну, делать нечего…
Он пошел вдоль откоса оврага, выбирая место, где бы получше перейти и за бугорком присел покурить в глубине оврага.
Устал больно!
Тем временем к сторожу на мосту подошел наш знакомый сторож разъезда 42 версты и в разговоре угостил его папиросой.
Мостовой сторож затянулся раза три и свалился с ног без чувств.
Савельев спокойно оттащил бесчувственное тело в кусты зеленых путевых заграждений, поднял винтовку и встал на прежнем посту у охраны моста.
Все было сделано так быстро и бесшумно, что сидевший за бугром Жуков ничего не слышал.
Жуков поднялся было идти через овраг, да обернулся и замер на месте.
Ему, невидимому с моста из–за бугра, видно было, как человек карабкался по узкой железной лестнице быка.
— Мастер, что ли, дорожный… — подумал Жуков, — починка…