Евгения Соловьева - Мастер теней (СИ)
Шу сжала губы и покачала головой. Или ей показалось, что покачала.
— Не смей, — просипела она. — Я тебе что, вурдалак?
— Пей и не возмущайся. Все равно обратно не зальешь.
Губ снова коснулась чашка. Сопротивляться манящему запаху Шу уже не могла: правда ведь, обратно не зальешь. С каждым глотком бальзама в голове прояснялось, дышать становилось все легче. Травы из Фельта Сейе, пыльца циль и двенадцать капель эльфийской крови делали свое дело. Наконец, последний глоток был выпит. Хотелось еще, очень хотелось. До головокружения. Укусить руку, что держит чашку, и пить, пить жизнь…
Шу оттолкнула подругу, зажмурилась и глубоко вздохнула. Зря Дайм говорил, что лечить просто. Это ему, светлому, шеру жизни и разума, легко. А сумрачной, почти темной, напитать отца жизненной силой тяжелее, чем остановить зургову орду. Но выбора нет. Без регулярной подпитки отец умрет — в какие-то шестьдесят восемь. Слабое сердце, читай неизвестное проклятие или яд. Ах, если бы она могла не просто поддерживать в нем жизнь, а лечить, как настоящий целитель! И если бы целитель был с ним рядом вовремя! Целитель, а не темный Бастерхази…
«Ах, бесплодные сожаления, — оборвала Шу сама себя. — Осталось поныть, что Источник дает только стихийную энергию, а превращать её в жизненную я так толком и не научилась».
Она снова глубоко вздохнула… и резко открыла глаза. В светлой круглой комнате, полной живых побегов и цветов, пахло страхом. Болью. Ненавистью. В привычные эфирные потоки вплетались нити эмоций. Мясистых, трепещущих, живых, словно деликатесные голубые водоросли в прогретой солнцем воде. Вкусно…
— Баль, что это?
— А… Биун приходил, — пожала плечами Балуста. — Я подумала, чего ждать… и купила одного.
Шу поперхнулась от удивления и вопросительно взглянула на Эрке: он кусал губы, хмурил густые брови, но глаз не опускал.
— Пошли, провожу наверх. — Он подал Шу руку. — Тебе надо восстановиться.
— Так… Бастерхази отказался возвращаться?
Она сложила руки в замок и по привычке мысленно потянулась к Эрке: узнать все, не тратя слов. Но тут же скривилась от пронзившей голову боли.
— Тихо, Шу. — Капитан приложил ладони к её вискам. — Я тебе все расскажу, только чуть позже. Пойдем.
Шу согласно прикрыла глаза: ни кивать, ни говорить она все равно не могла. Только обнять Эрке за шею и позволить отнести себя на последний этаж башни, в лабораторию.
* * *С каждой ступенькой наверх запах страха усиливался. Тонкие ниточки превращались в ручейки, мгновенно впитывались в истощенную ауру. Шу еле сдерживала голод — но пока Эрке рядом, нельзя, нельзя…
Она уговаривала себя потерпеть еще чуть, но уже тянулась к распятому над кругом рабу. Он достаточно испугался, разглядывая клещи, хлысты и прочие железки из подвалов Гнилого Мешка, разложенные на низком столике и развешанные по стенам. Даже обсидиановый лабораторный стол и жаровня для зелий казались ему принадлежностями пыточной.
— Извольте, Ваше Высочество. — Эрке опустил ее на пол около круга. — Все готово. Не угодно ли вина? Может, еще углей?
Глянув на прикованного за руки и за ноги к металлическим столбам висельника, Шу одобрительно кивнула. Крепкого сложения, лет под сорок, в шрамах и татуировках, с грязно-черными патлами. Глядит исподлобья, злобно щерится.
— Ах, какая прелесть, — протянула она. — Грабитель, убийца? Насильник?
— Подпольный работорговец, Ваше Высочество.
Шу усмехнулась: этого следовало ожидать, раз уж приговоренного выбирала Балуста.
— Чудно, чудно… вы все еще здесь, капитан?
Эрке поклонился и побежал вниз по лестнице. Шу еле дождалась, пока за ним и за Балустой захлопнется дверь башни…
Ровно через миг после этого работорговец заорал. На каком языке он орал, какие проклятия призывал на её голову, о чем молил, Шу не слушала. Она купалась в водопадах ненависти, ужаса, отчаяния — и, наконец, оживала.
* * *Через час с небольшим, когда Шу дремала, свернувшись калачиком в кресле, пришел Ахшеддин с двумя гвардейцами. Он снял с раба оковы и кивнул рядовым:
— Уберите.
Гвардейцы молча подхватили седого, бессмысленно лупающего глазами старика под руки и увели прочь: муниципалитету нужны мусорщики. А Эрке, чуть помедлив, коснулся плеча Шу.
— Ну, рассказывай, — зевнув, велела она и села.
— Сообщить Бастерхази о мятеже мне не удалось. Он добавил Глухому Маяку еще защиты, так что я сам остров еле увидел. А подобраться… — Эрке добавил длинную тираду.
Шуалейда повторила её с легкими вариациями и стукнула кулаком по подлокотнику.
— А что с Конвентом, Шу?
— Что. Полный дыссак. — Она тоскливо глянула на заливисто щебечущего удода на подоконнике. Птица тут же замолчала и сорвалась с места, лишь мелькнули яркие крылышки. — Парьен не верит ни в отравление, ни в проклятие. «Королевский оберег невозможно обойти»! Зато он готов выделить мага, как только мы официально обратимся за помощью. Но с магом пойдет три полка имперской кавалерии под командованием Его Высочества Лермы.
Эрке набрал воздуха, чтобы высказать все, что думает об охотниках на корону Валанты… но передумал. Лишь вздохнул и опустил взгляд в пол, словно ища подсказку в рисунке древесных прожилок.
— А может, нанять ткачей? Маловероятно, что у них получится, — вздохнул капитан. — Но вдруг…
— Уже.
Эрке вскинулся и тут же опустил плечи: в тоне Шуалейды не слышалось надежды.
— Неделя прошла. И ничего. — Развела руками Шу.
— Мало. Если Мастер послал ткача из Суарда, еще не меньше пяти дней, — постарался успокоить ее Эрке, но тут же сам засомневался: — Не подарим ли мы пророку еще одного последователя?
— Не подарим. Я дала им амулет Ясного Полдня, — ответила Шу и добавила, видя удивление капитана. — Да, я взяла его из сокровищницы. Без ведома отца. Это так важно?
Быстрый, нервный топот на лестнице не позволил Эрке ответить.
— Скорее, Шу, королю плохо! — не добежав до верха, закричал Бертран Флом.
Без лишних слов Шуалейда вскочила и помчалась вниз — уже зная, что поздно, поздно…
Глава 3
Ревун
436 год, 5 день Жнеца. Асмунд, север Валанты.
Асмунд встретил циркачей неприветливо. Высокие розовато-серые стены вздымались над садами предместий, солнечные блики прыгали по начищенным шлемам и кирасам стражников, через ворота сновали селяне, купцы и шеры. Как и в столице, жизнь в Асмунде кипела и бурлила. Но, в отличие от Суарда, не было в нем мира и спокойствия. Слишком внимательные стражники, слишком торопливые торговцы, слишком много нищих — не прохиндеев из Лиги, а растерянных и несчастных людей, обездоленных мятежом.
