Георгий Свиридов - Дерзкий рейд
В Кремле группа курсантов, сложив винтовки в пирамиду, засыпала воронки. Одни скорым шагом, почти бегом таскали носилки с песком, другие орудовали лопатами, а двое, обнаженные по пояс, дробно постукивая молотками, укладывали булыжник, лечили поврежденную мостовую. Рядом, на потемневших толстых бревнах, которые лежали навалом, примостился рыжеволосый боец и, разводя мехи гармони, лихо наигрывал плясовую.
«Весело вкалывают!» — подумал Колотубин о курсантах, направляясь к высокому зданию бывших судебных установлений с огромным шарообразным куполом и красным флагом на нем, где теперь находилось Советское правительство, и тут же у него мелькнула мысль: «А может быть, и нам на заводе надо что-нибудь такое прикумекать?.. Ишь как сноровисто под музыку бегают с носилками… Если в цехе прибрать, да еще музыку сделать, веселую, русскую! Чтоб труд стал вроде праздника… А?»
Едва Колотубин предъявил часовому в подъезде свой мандат, как его тут же почтительно встретил дежурный и повел в приемную Свердлова. По всему выходило, что Колотубина здесь ждали и разговор предстоял о чем-то серьезном и важном, не требующем промедления.
— Это товарищ Колотубин, — сказал дежурный секретарю, пожилой женщине, которая сидела за столом в просторной приемной. — Яков Михайлович просил сразу же пропустить его.
В приемной находилось несколько человек — военные, группа рабочих, несколько женщин и трое интеллигентов, весьма смахивающих по одежде на иностранцев. Все они, видимо, давно ждали приема и потому с каким-то любопытством и, как показалось Степану, с некоторой неприязнью окинули его далеко не примечательную внешность и поношенную солдатскую одежду: чем он лучше их? Почему его без очереди принимают?
— Колотубин? — переспросила секретарша и, просмотрев свои записи в журнале, утвердительно закивала седой головой: — Да, да! Пожалуйста. — Она встала и повернулась к Степану: — Проходите, товарищ!
Колотубин немного растерялся. Он, конечно, не ожидал, что здесь, в правительстве республики, его так встретят. Республика, конечно своя, рабоче-крестьянская, но, что ни говори, правительство есть правительство. Под любопытными взглядами иностранцев Степан шагнул вслед за секретаршей в открытые двери и вошел в кабинет.
— Яков Михайлович, товарищ Колотубин, — сказала женщина, — по вашему вызову…
Степан знал Свердлова — товарища Андрея, видел его несколько раз, слышал выступления. Впервые он встретился с ним еще в ссылке, когда тот выступал на нелегальной сходке политических. Тогда это был молодой, несколько застенчивый на первый взгляд человек, довольно интеллигентного вида, в очках, с ласковым, немного задумчивым взглядом и с пышной шевелюрой черных волос. Но как он тогда остро и метко парировал, словно опытный фехтовальщик, яростные наскоки противников ленинской тактики борьбы, обезоруживая их точными формулировками и железной логикой. Потом, уже после революции, Колотубин слышал Свердлова на собраниях и съездах. И за все эти годы после ссылки Степан впервые близко увидел Якова Михайловича и невольно отметил, что тот сильно изменился. В густых волосах появилось много седины, лицо заострилось, осунулось, а темная бородка и усы как бы оттеняли бледность некогда смуглой кожи. Казалось, его гнетет какой-то тяжелый недуг или огромная усталость от бесконечных недосыпаний и напряженной нервной работы, а может, и то и другое, вместе взятое, отложили на лице свой отпечаток. Только одни темные глаза, ласково и остро поблескивавшие за стеклами пенсне, были прежние.
Председатель ВЦИК был не один. Рядом с письменным столом, на котором лежала большая карта России, на стуле сидел загорелый и широкоскулый мужчина, в котором можно было сразу узнать восточного человека. Яков Михайлович скорым шагом вышел навстречу Колотубину, тепло пожал руку и, внимательно всматриваясь в Степана, сказал:
— Где-то вас видел. Уверен, что мы встречались! Да, да… Припоминаю, как же! — И Свердлов, улыбнувшись, напомнил ему о ссылке в Сибири, о нелегальной сходке в доме фельдшера. — Вы тогда все в углу, возле окна сидели и весь вечер молчали. Мы спорим, а вы молчите, рта не раскрываете.
Степан был приятно удивлен крепкой памятью Свердлова. Подумать только, больше десяти лет прошло, а помнит, будто вчера было.
— Я тогда, Яков Михайлович, первый раз на такой сходке присутствовал. Мне все было, как говорится, насквозь интересно. Многое тогда понял, особенно когда вы про товарища Ленина говорили, — откровенно признался Колотубин. — А молчал, так тому и надо было. Что я сказать мог в том разговоре, когда только-только с революционной теорией начал знакомиться.
— Что же мы стоим! Проходите, — жестом руки пригласил Свердлов. — И вот знакомьтесь, товарищ Джангильдинов.
Сидевший у стола и молча наблюдавший за Колотубиным человек легко встал и мягкой, пружинистой походкой кавалериста двинулся навстречу, протягивая по-восточному обе руки. Был он среднего роста, плотный, с небольшими усами, которые как бы подчеркивали мягкие и в то же время ярко выраженные азиатские черты лица. В его продолговатых внимательных глазах, слегка раскосых и темных, светилась доброта, сквозь которую сквозила цепкая проницательность человека, привыкшего с первого взгляда определять, оценивать незнакомца.
— Здравствуйте, товарищ! — сказал по-русски Джангильдинов приятным гортанным голосом, пожимая обеими руками сильную руку Степана. — Мне про вас много и хорошо говорили!
— Товарищ Джангильдинов, военный комиссар Тургайской области, — пояснил Свердлов. — Сейчас является командиром специального отряда, который выполняет по личному указанию Владимира Ильича Ленина особое задание правительства… Знакомьтесь ближе, вам придется немало недель быть вместе. Путь предстоит тяжелый и долгий…
Колотубин недоуменно посмотрел на Свердлова. О чем тот говорит? Какой путь? Что за отряд? Здесь явно какое-то недоразумение. Может быть, товарищ Свердлов не знает о том, что его уже почти назначили руководить бывшим заводом Гужона? Эти мысли вихрем пронеслись в голове Степана. Но он не успел ничего сказать. Его опередил Яков Михайлович, который, пристально смотря прямо в глаза, произнес:
— Все, все знаем, но обстоятельства требуют… С директорством немного повременим, — и после короткой паузы добавил: — Вы, товарищ Колотубин, по рекомендации Высшего военного совета назначаетесь комиссаром особого экспедиционного отряда. Комиссаром! Мандат уже оформлен и сейчас будет подписан. Времени на размышления у нас нет, дорог не только каждый день, а даже каждый час. Эшелон должен отправиться сегодня ночью.
