Рута Майя 2012, или Конец света отменяется - Вепрецкая Тамара

Педро Мануэль Лопес, поблагодарив охранников-эхекуторов, направился в один из комплексов, закрытый для посещения туристов. На входе оставил на страже напарника. В голове, как заезженная пластинка, вертелись слова «воскресшего из небытия» Антонио Льосы: «Теперь, сеньор Педро Мануэль Лопес, мы можем быть свободны?» Откуда он знал его по имени? Пока Педро не мог понять, чем ему это грозило, если вообще грозило. Он уже почти успокоился, решив, что Льоса вряд ли представляет для него какую-нибудь опасность.

Достав вожделенный сверток из-за пазухи, куда сунул его, чтобы удобней было бежать, он аккуратно положил его на каменный постамент и стал с осторожностью разворачивать. Это был обычный пластиковый мешок, свернутый в цилиндрическую форму, но не заклеенный, что позволило с легкостью вытащить его содержимое. Сначала он достал мужские штаны, припорошенные цементной пылью, за ними последовала пыльная клетчатая рубаха. Он не верил глазам, но все еще полагал, что эти вещи просто так, ведь внутри пакета оставалось еще что-то твердое. Он поспешил вынуть последний предмет, точнее, это оказались два предмета: связанные веревкой стоптанные ботинки.

– Тьфу! – в сердцах плюнул он и бросился к напарнику: – Срочно беги за охранниками! Они не могли уйти далеко. И немедленно приходите в тот же комплекс! Быстрее!

Педро ринулся по дороге вдоль крепостной стены в сторону комплекса Каса дель 6 Ахав.

Утром выяснилось, что на противоположной стороне от их отеля находится знаменитый национальный парк Ла-Вента. В придачу к оригиналам древних ольмекских скульптур, они получили еще и зоопарк, где повстречались с разноцветными попугаями, милыми бэмби, обманчиво меланхоличными крокодилами, койотами, разновеликими черепахами, паукообразными обезьянами и многими другими представителями экзотической фауны. И хотя король джунглей – ягуар предпочел встрече с ними здоровую дневную сиесту, зато пред ними предстал во всей красе черный ягуар, точнее, тот, кого они всегда считали пантерой. И совсем запросто, без всяких клеток и вольеров, прямо на дорожках и в уютных садиках парка, они пообщались с очаровательными созданиями – коати, или носухами. В одной клетке им довелось встретиться лицом к лицу с самым страшным хищником, известным в природе; здесь никого не было, и только на стене висело огромное зеркало.

Ольмекские древности на самом деле первоначально были найдены в ольмекском городище Ла-Вента. Оно оказалось в нескольких десятках километров по этой же трассе Мех-180, так что они постановили, что просто необходимо взглянуть на колыбель мезоамериканских культур. Правда, Беловежский буркнул что-то пренебрежительное в адрес этого нехитрого поселения. И Томина согласилась, что после зоны майя Ла-Вента уже не могла произвести глубокого впечатления. Тем не менее они вскарабкались на довольно высокую земляную пирамиду, венчавшую ольмекское поселение. Эта так называемая Большая пирамида, метров 30 высотой, по мнению историков, сооружена в X–VIII веках до новой эры.

Здесь наверху их приятно обдувала прохлада, они никуда не спешили, и можно было спокойно предаться созерцанию окрестностей и воспоминаниям. К тому же они оба ощутили вернувшуюся легкость дружеского общения. Саша поймал себя на мысли, что если он и желал большей близости и нежности, то охотно запрятал эти желания в потаенные уголки души, чтобы не спугнуть непринужденность беседы. Томина, иногда позволяя себе нет-нет да и взглянуть на своего попутчика с тайным восхищением, тоже признавалась себе, что настроение ее улучшилось, исчезло тяжелое чувство потери, и она просто наслаждалась тем, что дарил ей этот день. Мысли о скором расставании она даже близко не подпускала.

Беловежскому не просто позволили сфотографировать «сосуд Ветрова» во всех мыслимых и немыслимых ракурсах, но и оказали ему в этом профессиональную помощь. Наконец находка была подробно задокументирована, тщательно упакована и нашла надежное убежище среди прочих калакмульских артефактов.

Археолог Андрес Серрано предложил всем прохладительные напитки и начос. Устроившись кто где, все постепенно перешли к обсуждению будоражившей их темы. Зачем мог понадобиться сосуд преступникам? Что за всем этим стоит? Почему надо было убить Ветрова, ведь он уже спрятал сосуд и сообщил об этом Буеналусу? Ответов ни на один из вопросов не находилось.

– Буеналус – фанат керамики и хотел, чтобы сосуд, который не принадлежал ни одному из музеев, красовался у него дома.

Кто-то возразил, что он не смог бы никому им похвастаться.

– Тайно красовался. Буеналус – как скупой рыцарь. У него есть тайная комната с такими экспонатами, – раздались смешки.

– Все просто. Он хотелось перепродать сосуд и заработать на этом.

И снова опровержения. Звучали самые фантастические версии. А может, Буеналус здесь и ни при чем? Вдруг это вообще российские мафиози заказали Ветрова и это их разборки? Но откуда тогда охота на Беловежского? Может, охотились вовсе не за сосудом, а за деньгами, узнав, что Ветров очень состоятельный человек, потому и убили, чтобы вытряхнуть все из карманов.

– Тогда опять же почему сейчас преследуют ребят эти же самые люди? – резонно заметил Быстров.

Наконец Рамирес попросил Беловежского еще раз припомнить, когда они почувствовали слежку.

– Да мы ее особо и не ощущали, – пожал плечами Саша. – Хотя… Марине, помнится, что-то померещилось в Тонине.

И Томина рассказала про двух подозрительных мексиканцев, чей разговор она невольно подслушала и чей странный обряд Саша потом подглядел.

– Обряд? – удивился Рамирес. – Интересно. И они говорили о каком-то посвящении? Это напоминает секту.

– Вот именно, – оживился Танеев. – Ребята нашли потом в интернете материал про старинную секту, посвященную какому-то древнему божеству, по всем показателям схожему с Болон-Октэ.

– А потом мы еще видели какой-то ритуал в Бекане, и опять нам на ум пришла секта, – поспешил вставить Саша.

– И я с подачи ребят порылся в научной литературе и обнаружил статью про подобные обряды, – продолжил Андрей Михайлович. – Кстати, там в библиографии числятся и ваши, Диего, работы, и статьи Буеналуса.

– А что, секта очень даже вероятно, – поддержал Леонардо Гарсия. – Это бы многое объясняло.

– Точно. Везде есть свои люди, – подхватил Антонио Льоса, – которым можно отдать приказы для быстрого реагирования. Секты, как правило, иерархичны. И в то же время это не профессиональные бандиты, точнее, в принципе не бандиты…

– А убийство Игоря? – возмутился Быстров.

– Непонятно, – грустно согласился «Пакаль». – Казалось бы, им вообще не логично убивать его в тот момент.

– Значит, религиозный фанатизм. Значит, секта, – задумчиво проговорил Рамирес. – Надо обстоятельно рассмотреть эту версию.

– Смотри, отель «Калифорния»! – улыбнулась Марина.

Они отклонились от «квоты» и въезжали в город Коацакоалькос, стоящий на впадении одноименной реки в Мексиканский залив. Беловежский предложил еще раз попытать счастья в общении с морем, точнее, с заливом. Спешить уже не имело смысла: прямая платная трасса, по которой можно было перемещаться без проблем, скоро заканчивалась. Дальше их ждал горный серпантин, а ехать по нему в темное время суток представлялось сущим безумием. Ничего не оставалось, как отложить встречу с ним до утра и заночевать в городе Тукстепек.

Здесь, в Коацакоалькосе, Мексиканский залив смилостивился над ними, и они от души порезвились на мелкоте, растянувшейся от берега и почти до горизонта. Они, вероятно, вызвали недоумение у местных купальщиков своими оголенными телами, потому как весь прочий люд на пляже, включая малых детишек, купался в одежде, в шортах и футболках.

Нелегкая извилистая трасса была обещана атласом дорог еще на подъезде к Тукстепеку. Однако шоссе, несмотря на узость, оказалось достаточно прямым. К городу подъехали около семи вечера, но еще засветло. Уже собрались было искать отель, как вдруг заметили указатель, гласивший, что до Оахаки осталось всего 211 километров.