Ольга Репьева - Необыкновенные приключения юных кубанцев
Подкрепившись, Рудик снова взял бутылек; в нем оставалось ещё граммов около трёхсот.
— Надо опорожнить посуд… Не нести ж добро обратно! Кто хочет? — разлил поровну в два стакана; охочих не нашлось. — Нет желающих? Нюся, держи ты!
«Полюбовница», принявшаяся было за оладьи, отрицательно тряхнула богатой причёской, но, передумав, протянула руку.
— Мы, мы желаем! — заявил вдруг Миша, сидевший бок о бок с Федей и перед тем о чём-то с ним перешепнувшийся. Перехватив стаканы, добавил: — Токо мы, воще, тут пить стесняемся, скажи, Хветь? Хочем выпить на кухне. — Оба вышли; притворив дверь, процедил осуждающе: — Сам, воще, меры не знает и её, дурёху, спаивает!
— Не говори, — согласился Федя. — Ты вовремя смикитил. Его будто подменили ивановцы — стал ещё и курить да пить…
— И Ванько, морда, потакает, воще. Я вот ему сёдни выскажу!
Выплеснув содержимое в помойку, наполнили стаканы узваром и вернулись обратно.
Накануне, готовя угощения аж на двух плитах, кухарки опасались, не останется ли половина невостребованной, не прокиснет ли добро. Но напрасно: аппетит собравшиеся демонстрировали настолько отменный, что Вера с Клавой едва поспевали подносить добавки. Начали побаиваться другого — что до утра всё будет съедено и ещё не хватит.
Но этого не случилось. Правда, по другой причине: сразу после полуночи пирушка была неожиданно прервана… донёсшимся снаружи непонятным стуком, опять же в ставню. Все настороженно притихли.
— Вера, это я… открой, доченька, — расслышали голос за окном.
— Мамочка вернулась! — радостно вскричала Вера и кинулась отпирать двери. Ванько поспешил следом — и кстати: поддерживая, они ввели в комнату измученную дальней дорогой Елизавету. Она не села, а буквально рухнула на кровать.
— Мама, что с тобой? Ты заболела? — захлопотала около неё дочь.
— Ничего страшного… немного нездоровится… да устала досмерти. Дайте мне попить… здравствуйте, ребятки… что у вас тут за праздник такой? — тяжело дыша, через силу улыбнулась она столпившимся возле кровати подросткам.
Праздник закончился несколько раньше, чем предполагалось. Но никто не сказал бы, что не удался: прощались и расходились восвояси довольные, от души благодарили главных устроителей и друг дружку.
Клава оставалась помочь убирать со стола, перемыть посуду; Федя — чтобы проводить её после всего домой. Рудик, понятно, ушёл с Нюськой; они затянули было какую-то песню. Это побудило Мишу не откладывать намеченный выговор Ваньку за его нейтральное отношение к вопиющим безобразиям.
— Слышь, Ванько, — сказал он на подходе к подворью Кулькиных, — ты чё, воще… Одобряешь, что ли, эти рудиковы фокусы?
— Какие фокусы? — не понял тот.
— Ну как же! Он курит, пьянствует, с Нюськой обратно путается. А мы ни гу-гу, вроде так и надо…
— Ты, Мишок, преувеличиваешь. И как вседа — торопишься, — возразил старший товарищ. — Курить он обещал бросить и без нашего нажима. Думаю, так и будет. А насчёт пьянства — тут ты не прав: всё-таки сёдни повод был.
— Я тоже не считаю это за пьянство, — поддакнул Борис.
— А насчёт Нюськи… конешно, это непорядок. Мы с ним об этом потолкуем.
Туман встретил у калитки. Как обычно, лизнул на радостях руку хозяину, попрыгал. Но затем повёл себя странным образом: стал, повизгивая, увиваться вокруг Тамары.
— Чё это с ним? — удивился Ванько. — Никак соскучился по тебе?
— Так я ж ему гостинчик несу, вот он и учуял, — показала она на свёрток под мышкой. — Забрала домой косточки.
— Вон оно что! Ты умница, что додумалась. Пусть и он полакомится.
— Ничего, что я так сказала — «домой»? — спросила она, как бы извиняясь.
— Всё правильно! Тёть Лиза вернулась, теперь станешь жить с нами. Я тебе не говорил, но мы с мамой в первый же день так и решили.
— Лучше б ты сказал… А то я всё это время переживала: как жить дальше?
— Будешь мне сестричкой. Двоюродной. Мама уже слух пустила, что ты… что вы с Валерой её племянники. Как, согласна?
— С большим моим удовольствием!
— Погодка сёдни на ять: месячно, тихо и не холодно, — сказал Ванько, когда подошли к алыче. — Не хочется и в хату идти.
— И я спать ни граммочки не хочу!
— Ты глянь, как влюбленно он на тебя смотрит, — обратил он её внимание на пса. — Вон, возле будки, чугунок. Высыпь, а я щас вынесу что-нибудь накинуть тебе на плечи.
Дверь заперта не была. Зашёл тихо, но мать услышала, обозвалась:
— Ты, сынок? Что-то ищешь?
— Мам, тут где-то была шаль.
— Помацай в шкапу, справа. Зачем она тебе?
— Немного посидим с Тамарой под лычой. Вернулась тёть Лиза, и она попросилась домой.
— Ну и слава богу! А то я уж начала тревожиться. Как там Дмитрий, не говорила?
— Нет: добралась домой уставшая и больная. Ну, я пошёл.
Тамара, угощавшая пса с руки, наполнила чугунок, оставив немного и на завтрак.
— Он теперь полюбит тебя больше, чем меня. Ишь, с каким удовольствием набросился — аж треск стоит! — Ванько, сложив шаль по диагонали, набросил ей на плечи. — Вот так. Чтоб не простыла. — Сели на лавочку.
— А ты — не замёрзнешь?
— За меня не беспокойся, я закалённый.
— А как ты закаляешься? И я хочу.
— Пожалуйста: будем закаляться напару! Дело нехитрое: надо всего лишь по утрам обливаться водой из колодезя.
— Ой! — зябко передёрнулась она. — И зимой тоже?
— Зимой можно просто обтираться. Или растираться снежком — знаешь, как здорово!
— Я так не смогу-у… — призналась собеседница. — А железяки ты часто поднимаешь? Ну, которые я за сараем видела, — гири, потом эти, колёса от вагонеток. Я попробовала, так даже с места стронуть не смогла. В них сколько весу?
— В гирях? Двухпудовые.
— Ого! А сколько раз можешь поднять одну?
— Выжать, что ли? Я, вобще-то, не считаю… Примерно, сто раз. Можно завтра уточнить, если тебе интересно.
Говорить о своих физических возможностях Ванько, как правило, избегал. Так же как и заноситься либо злоупотреблять. Но сейчас был случай, когда не отвечать на вопросы считалось бы неприличным. Что же до Тамары, то задавала она их не лишь бы о чём-то говорить — ей хотелось узнать о нём побольше. Скромные, без рисовки, ответы можно было бы принять за похвальбу, если б она не имела случай кое в чём убедиться лично. Она так и сказала:
— В жисть бы не поверила, что могут быть такие сильные мальчики! Это у тебя природное?
— Думаю, что нет. По-моему, все рождаются одинаковыми. У нормальных, конешно, родителей.
— Которые… А как это понимать?
— Нормальные — это которые совсем не пьют и даже не курят.
