Георгий Шилин - Приключения 1968
— Дальше дороги нет! — воскликнула Бланка.
Мануэль все так же молча остановил машину. Девушка выпрыгнула из кабины. Огляделась. Прислушалась.
— Как здесь красиво! Как тихо! Только цикады…
Она раскинула руки. Потом сложила ладони у рта и крикнула:
— Ого-го-го!..
Горы отозвались удаляющимся эхом.
— Слышишь? Они отвечают нам…
Мануэль неторопливо вышел из машины. Посмотрел на Бланку. Отвел глаза в сторону:
— Там, за полем, — обрыв. По дну — речка. А еще ниже — водопад.
— Откуда ты знаешь?
Шофер молчаливо пошел к краю поля. Девушка догнала его. Действительно, лощина круто обрывалась вниз, и там пенился водопад. Бланка пнула камешек. Он, подпрыгивая, покатился вниз, плюхнулся в воду.
— А с той стороны — пещеры, — показал Мануэль. — Во-он, видите? Маскировочка что надо!
— Ты здесь отдыхал?
— Я здесь воевал, сеньорита, — отчужденно сказал парень. Но все же начал рассказывать: — Три недели мы сидели в засаде в тех пещерах, поджидали карательный отряд. Дождались! Батистовцы не рассчитывали, что мы здесь. Они спустились к водопаду, столпились, начали искать брод. А мы как ударили! Но у них был миномет… Там, на склоне, две могилы — Хесуса и Джильберто…
Девушка оглянулась на него.
— Ты такой молодой, а у тебя уже такая большая жизнь!
— Ничего еще и не начинал. Только и умею стрелять и крутить баранку…
Голос Мануэля был совсем иным, чем ночью, на посту. И вообще за этот день Бланка начала менять мнение об этом парне, ставшем ее нежданным попутчиком. Не так уж он самодоволен и самоуверен. Наоборот. Он даже чем-то симпатичен ей.
— А что ты хочешь уметь? — спросила она.
— Ого! Все хочу. А больше всего — плавать на большом корабле за моря-океаны, в самые дальние страны. И чтоб возвращался, а меня встречали на берегу рыжая жена и сынишка — вот такой! — тоже рыжий…
Бланка насторожилась.
— Разворачивай. Дальше дороги нет.
— Жук бабочке не товарищ?
— Поехали!
Он подошел к ней, посмотрел прямо в лицо.
— Извини. Я не то хотел…
Бланка повела рукой.
— Зачем ты хочешь испортить эту красоту? Среди такой красоты все должно быть настоящее. За это ты и воевал.
Она глубоко вздохнула.
— А мне эти горы напоминают мой лагерь в Сьерра-Маэстре.
— Твой! Как же! — язвительно заметил Мануэль.
— Да, мой! Хоть этого теперь у меня не отнять! Мой лагерь был в Минас-дель-Фрио.
— Ого! — удивился парень. — Как раз там одно время стоял и наш отряд. Местечко — у черта на самых рогах. Дожди и жидкая глина по колено.
— Да, — грустно улыбнулась Бланка. — И мы жили там так, как до этого жили вы: под открытым небом, гамаки привязывали к соснам. И даже два раза забирались на пик Туркино.
Мануэль с интересом посмотрел на нее.
— Скажи ты! Что-то не верится… А как вы, сеньорита, вообще попали в горы?
«Какое ему дело?» — подумала она. Но почему-то ей захотелось рассказать этому грубому парню обо всем, что с ней произошло. Зачем?.. Этого она не знала. Просто нужно было рассказать.
— Когда умер отец, мать стала собираться в Бостон, а мои друзья готовили паспорта в Майами… Они настаивали, чтобы я тоже уехала. А я колебалась. Ужасов о революции я наслышалась. Но ведь я сама видела, как весь город ликовал, когда в Гавану вступили бородачи, а Батиста бежал. Я сама помнила, как солдаты Батисты расстреливали студентов… И я решила сама узнать, так ли действительно страшна революция… Я сказала друзьям: «Позвольте мне самой подумать и разобраться…»
— Сложная задачка!
Ее не остановил насмешливый тон Мануэля.
— Может быть, для тебя и легкая… Однажды я была дома, включила телевизор. Как раз выступал Фидель. Он говорил, что правительство объявляет новый набор в школы по подготовке учителей-добровольцев в горах Сьерра-Маэстры. И я решилась. Ведь учителя после подготовки должны будут рассказывать крестьянам о революции. А раз так, то нам-то уж должны разъяснить, что это такое! И я записалась.
— А дальше? — нетерпеливо спросил Мануэль..
— Нас было много, целый батальон девушек и парней. Все было необычно, дико и интересно. Я никогда прежде не думала, что между девушками и парнями могут быть такие товарищеские отношения.
— Как у нас в отрядах!
— Вот видишь… — Бланка покосилась на шофера. — И это было прекрасно! Мы учились. Строили в деревнях дома и школы, учили крестьян. А в свободные часы разводили костры, танцевали и пели.
— И сеньорита решила, что она за революцию! — В голосе Мануэля снова была насмешка.
— Нет, не решила.
— Почему же вы сейчас здесь, а не в Майами?
Девушка подошла к самому краю обрыва. Из-под ног вниз осыпались комья земли. Река шумела, и от нее веяло холодом.
— Мы учились, жгли костры, строили и пели песни… И вдруг однажды услышали по радио: «Народ Кубы!..»
Голос Бланки изменился. Он стал похож на голос диктора радио.
— «Силы вторжения атакуют с моря и с воздуха различные пункты нашей национальной территории. Вперед, кубинцы! Дадим отпор железом и огнем варварам, которые не уважают нас!..»
Мануэль встрепенулся:
— Точно! Это было семнадцатого апреля! Так говорил Фидель, когда интервенты высадились на Плайя-Хирон!
— Да.
— Ну и что?
— И я почувствовала, что я кубинка… — ответила девушка.
Парень рванулся к ней.
— Ты же стала наша, компаньерита!
— Не знаю…
— Ты наша, я тебе говорю!
Она отступила от него.
— «Наша», «ваша»… Я не хочу быть ничьей! Я хочу быть сама собой, можете вы это понять? Я не хочу ни революций, ни контрреволюций!
Мануэль нахмурился.
— И зря. Быть революционером — счастье!
— Да, конечно! А без ваших пистолетов и пулеметов счастья нет!
— У тебя в голове каша, компаньерита… Сердцем ты с нами, а котелком своим никак понять этого не можешь.
Она сникла.
— Я тоже хочу быть счастливой…
— Все хотят…
Парень снова подошел к ней.
— Я хочу тебе сказать… Раньше мешало, а теперь…
Бланка покачала головой.
— Не надо…
— Погоди! Ты не думай, Грациэлла — это так…
— Не надо!
Он схватил ее за руки.
— Бланка!
Девушка рванулась. Мануэль держал ее крепко. Глаза его потемнели.
— Не смей! Отпусти! — Она с ненавистью посмотрела на него. — Насиловать не будешь, герой революции?
Шофер отбросил ее руки.
— Дура…
Круто повернулся, направился к «тонвагену». Бланка пошла вслед за ним. Открыла заднюю дверцу.
