Луи Буссенар - Путешествие парижанина вокруг света
Здесь доктор довольно долго молчал. Фрике терпеливо ждал, что он скажет дальше, но тот продолжал молчать.
— Ну а еще что? — заинтересованно спросил мальчуган.
— Что еще? Эй, да ты, брат, становишься требователен, как придирчивый экзаменатор… Так вот, водород — это самое легкое из всех тел. Один литр водорода весит 0,08957 грамма. Следовательно, он в четырнадцать с половиной раз легче воздуха!
— Но что он легче воздуха, это я знал; на этом основан принцип воздухоплавания на воздушных шарах.
— Совершенно верно, сын мой Фрике!
— Браво, Фрике! — сказал Андре.
— Я, черт побери, немножечко читал, месье Андре! Так приятно хоть чему-нибудь научиться!
— Меня весьма радует, друг мой, это твое желание все узнать и всему научиться; сколько я смогу, я всегда готов помочь тебе в этом. Итак, ты меня спрашивал, каким образом этот газ, который в четырнадцать с половиной раза легче воздуха, может сообщить разбойничьему судну, душой которого он является, такую чудовищную силу? Отвечу тебе в двух словах… Помнишь, ты читал в Вальпараисо в газетах, прибывших недавно из Франции, о всемирной выставке? Так во дворце Тюильри находится привязанный шар, сооруженный инженером Пьером Жиффаром. И этот воздушный шар громадных размеров раз двадцать пять или тридцать в день поднимает с полсотни любопытных, которые хотят доставить себе удовольствие полетать по воздуху.
— Да, я читал об этом и видел даже рисунок! Это великолепно!.. Но что же общего…
— А вот что! Этот воздушный шар содержит в своей шелковой оболочке двадцать пять тысяч кубических метров этого самого водорода. Теперь предположим, что благодаря какому-нибудь научному методу, ну, хоть путем сильного давления, все это количество газа было заключено в небольшой, но чрезвычайной прочности сосуд, вместимостью всего восемь литров, что бы из этого вышло?
— Получился бы сжатый газ, который будет стремиться вырваться наружу при первой возможности и вырваться с невероятной силой и стремительностью.
— Ты прав! Но вместе с тем давление было бы настолько сильно, что под его влиянием газ обратился бы в жидкость и тем самым получил бы неизмеримо малый объем. Зато он сохранил бы при этом всю свою силу и при соприкосновении с воздухом приобрел бы свой первоначальный объем. Я тебе, кажется, говорил, что водород считали газом постоянным, то есть неизменным. Но так думали раньше, и это оказалось заблуждением. Два выдающихся химика, француз Л. Кальете и швейцарец Рауль Пикте, не только преобразовали его в жидкое состояние, но даже сгустили. В обоих этих состояниях газ колоссально уменьшается в объеме; эта-то разница в объеме и является главным принципом действия машины без паров и топки.
Эти негодяи, которых мы преследуем, обладают большими запасами двигательной силы, причем сосуды, содержащие этот жидкий газ, устроены таким образом, что не допускают возможности взрыва. Когда они желают привести в действие свою дьявольскую машину, то соединяют ее с одним из этих сосудов. Тогда содержащийся в нем сгущенный водород, взрываясь на воздухе, принимает свой прежний объем, причем передает сильнейшее давление в машину, точно так же как при образовании паров, но только в десять-двадцать раз сильнее.
— И это все, доктор?
— Все, и этого, кажется, достаточно! Ты только представь себе все преимущества такой машины: она постоянно под парами и может развивать такую силу давления, какой никакие котлы в мире не в силах выдержать. Несомненно, что эти бандиты чрезвычайно серьезные соперники и с ними будет нелегко справиться, хотя таки посмотрим! Теперь, когда все их фокусы нам известны, да и местопребывание тоже, я полагаю, что наши дела поправятся!
Так беседовали спустя двадцать четыре часа после печального события, описанного в предыдущей главе, наши друзья, от которых командир «Молнии» барон де Вальпре не счел нужным скрыть что-либо из содержания посмертной записки расстрелянного матроса-аристократа.
«Молния» взяла курс на убежище бандитов, которых теперь благодаря подробным указаниям казненного нетрудно было найти.
Бой французского крейсера с пиратом произошел вскоре после неожиданной и радостной встречи парижского гамена с его друзьями на дебаркадере в Сантьяго.
Читатель, вероятно, помнит, как Фрике воскликнул, очутившись вместе с Андре и доктором Ламперрьером на рейде Вальпараисо, при виде снимавшегося с якоря судна: «Это разбойничий корабль!»
Не теряя ни минуты, французы вскочили в шлюпку, которая тотчас же доставила их на «Молнию». В двух словах командиру крейсера объяснили положение дел, и Фрике, до известной степени успевший ознакомиться за время своего насильственного пребывания на разбойничьем корабле с некоторыми из его порядков, сообщил о них де Вальпре, а также и об удивительной машине таинственного пирата, действующей без угля и паров. «Молния» погналась за разбойничьим кораблем, который, вместо того чтобы удирать, как будто старался завлечь французский крейсер за собой неизвестно куда: видимо, ему хотелось завлечь его в сторону от обычных морских путей и там, на свободе, сразиться с ним в расчете, что этот бой окончится в его пользу. Бандиты пускали в ход всевозможные приемы, чтобы захватить «Молнию» врасплох, обмануть ее расчеты, завести в свои воды и там неожиданно напасть на крейсер. Но Фрике не дремал, и, несмотря на многократные перемаскировки, на преображения из «Франклина» в «Королеву Викторию» и из «Джорджа Вашингтона» в «Сильфиду», капитан «Молнии» ни разу не усомнился в тождественности таинственного разбойника, как трехмачтового судна, так и голета, и парохода — его лики все по порядку отмечались вахтенным и дежурным, и всякие попытки неожиданного нападения на крейсер оставались неосуществимыми.
Таким образом, оба судна достигли наконец того места, где произошла описанная нами схватка, из которой оба корабля вышли значительно поврежденными.
«Молния» с пробитым боком и заполнившимся водой одним из отделений значительно осела и изменила центр тяжести. Но все-таки она взяла курс на пункт, указанный казненным матросом, хотя крейсер шел плохо, лежа на боку.
Желая сберечь запасы угля как для того, чтобы успешно пройти трудные переходы между рифами и островками, которыми изобилуют эти негостеприимные моря, так и для того, чтобы воспользоваться парами на случай штиля или встречного ветра, командир «Молнии» приказал поднять на крейсере паруса.
Большой участок моря был пройден «Молнией» без всяких неприятных инцидентов. Казалось, будто Тихий океан хоть раз хотел оправдать свое ласковое название, данное ему мореплавателями, очевидно, в насмешку.
