Луи Буссенар - Под Южным крестом
Из этого краткого, но живописного рассказа старого моряка читатель может вполне уяснить теперешнее положение наших друзей, решившихся сыграть последнюю игру.
Пьер просто сиял от радости, что так неожиданно нашел своего племянника Жана, пропавшего двадцать лет тому назад. Фрикэ наслаждался счастьем близкого свидания со старым другом, с которым они вместе путешествовали по Южной Америке. Доктор и Андрэ мечтали о благополучном окончании экспедиции, организованной для розыска их приемной дочери.
С минуты на минуту ожидалось прибытие вспомогательного отряда, посланного английским скваттером, а с таким подкреплением выигрыш не вызывал сомнения.
Конечно, друзья наши немного беспокоились из-за близости негодяя-американца, которого Пьер де Галь узнал в тот момент, когда он бросал в воду своего сообщника-мулата. Выстрел доктора, вероятно, причинил ему значительную рану. Прошло двенадцать часов после встречи друзей. Они вернулись к мысу и все время искали вход в таинственную пещеру, но их усилия не увенчались успехом. Но что вход в нее на гладкой поверхности скалы со стороны озера через расщелину не единственный, было очевидно уже потому, что с озера в эту расщелину очень трудно было проникнуть, а между тем на поверхности скалы не замечалось никаких следов.
Европейцы и их союзники-дикари, дожидаясь прибытия подкрепления, по необходимости ограничились весьма относительной блокадой пещеры. Мы говорим «относительной», потому что точные границы блокируемого места были им неизвестны. Приходилось быть настороже, особенно ночью, когда и озеро, и его берега окутала непроглядная темнота.
Австралийцы освоились с белыми как нельзя лучше. Для этого было две причины: во-первых, Фрикэ спас от смерти Жана Кербегеля, а во-вторых, дикари по-прежнему принимали доктора Ламперриера за воскресшего Нирро-Ба. Белые и негриты жили душа в душу и могли, в случае надобности, рассчитывать на самую деятельную помощь друг друга.
Было решено продолжить поиски со стороны озера как только рассветет. Фрикэ предложил спуститься по канату и заглянуть в дыру в главной базальтовой скале.
Ночь прошла благополучно. Взошло солнце и разогнало толпы летучих мышей и ночных бабочек.
Мы сказали, что ночь прошла благополучно, но это не совсем верно. Случилось одно, по-видимому, совершенно не существенное происшествие, которое, однако, не укрылось ни от Андрэ, ни от Фрикэ.
Как араб спокойно засыпает под оглушительный лай своих собак и моментально просыпается, лишь только они перестанут лаять, точно так просыпается и моряк, если винт парохода вдруг прекратит работать. Также и французы крепко спали под неумолчный шум ручья, вытекавшего из пещеры в озеро.
Ропот струи вдруг прекратился, и неожиданно наступившая тишина сейчас же разбудила их.
— Господин Андрэ, — сказал Фрикэ, — что это за чертовщина? Почему ручей перестал течь?
— Я только что хотел сказать тебе то же самое.
— Нет ли в этом какого-нибудь фокуса?
— Странно, странно. Я ничего не понимаю.
— Подождем. Завтра узнаем.
С этим философским ответом Фрикэ заснул, а на утро проснулся первым. Он сразу же пошел на край утеса, нагнулся вниз и убедился, что за ночь ручей исчез.
У парижанина невольно вырвался крик удивления:
— Черт возьми! .. Отверстие заткнули! Его заделали ночью! Да еще как искусно: место, где оно было, едва можно узнать по нескольким каплям воды, которые просачиваются сквозь кладку. Негодяи, очевидно, там, и скоро у нас начнется потеха.
ГЛАВА XI
В ту минуту, когда Фрикэ издал возглас удивления по поводу пропажи ручейка, километрах в четырех от того места происходила возмутительная сцена.
Если идти по узкой, едва протоптанной дороге по другую сторону озера, то на пути вдруг, как из земли, вырастет низкий и неуклюжий дом в виде блокгауза, окруженный высокими прямыми деревьями с шапкой тусклой и пыльной зелени. Этот дом построен очень просто из нетесаных смолистых бревен и состоит из двух очень низких корпусов с такими узкими окнами, что их скорее можно принять за амбразуры для стрельбы из пушек, чем за отверстия для пропуска во внутрь дома веселых солнечных лучей.
Оба корпуса параллельны и почти симметричны. Их разделяет двор шириною около пятидесяти метров и окружает забор из таких же прочных бревен, как и самое строение. Один корпус выходит фасадом на озеро, а другой — на долину.
Этот некрасивый и даже мрачный дом — гостиница, где сходятся на нейтральной полосе мелкие золотопромышленники, пастухи, рудокопы и лесовики.
По странному, абсолютно непонятному капризу, хозяин гостиницы, словно не гоняясь за посетителями, выбрал для такого заведения совершенно неудобное место: с одной стороны крутой, недоступный берег озера, с другой — трудная, неровная дорога, и, вдобавок ко всему, полнейшая глушь. Года три или четыре назад, когда обанкротилась одна компания, вздумавшая искать золото на пустынных и скудных берегах Тирреля, на соседний лес совершила набег толпа дровосеков, человек двадцать, которая начала безжалостно рубить деревья. Вскоре, как по волшебству, из громадных бревен возникло человеческое жилище. Затем к дому подъехала огромная фура, запряженная двенадцатью быками, а через два дня работники получили расчет и ушли. Фура постояла за оградой дома три дня, а потом уехала неизвестно куда.
Лесной замок стоял в уединении несколько лет. Лишь изредка забредет в него умирающий от голода пастух или подойдут к его воротам несколько негритов и попросят чего-нибудь поесть, зная, что белые почти никогда не отказывают в подаянии. По временам, приблизительно раз в полгода, в ворота дома въезжала фура и быстро возвращалась обратно, сдав свой таинственный груз.
Но вдруг диггеры открыли богатый прииск, тот самый, где отличился Фрикэ, спасая Жана. Вся окрестность оживилась, и таинственный дом открыл для посетителей свои мрачные ворота. Он получил пышное название гостиницы-ресторана, сохранив, однако, зловещий вид подозрительного притона.
Но золотопромышленники не обращали внимания на наружность. Вино в гостинице подавалось превосходное, пища сытная, а хозяин, умевший замечательно готовить крепкие приправы, столь милые англо-саксонскому желудку, брал очень умеренную плату. Кто он был и откуда — никто не знал. Его называли ландлордом, и он охотно отзывался на это прозвище, донельзя лестное для его самолюбия.
![Филип Фармер - Властелин тигр [= Владыка тигр, Бог-тигр, Властитель тигр, Лорд Тигр]](/uploads/posts/books/25287/25287.jpg)
