Мойра Янг - Кроваво-красная дорога
— Это рагу? — спрашивает Эмми.
— Я очень надеюсь на это, — говорю я.
Наконец мы вышли в нижнюю часть холма. Мы вышли из леса и перед нами открылся совсем иной мир.
Неподалеку на клочке сочной зеленой травы пасетца косматый пони. Он поднимает голову, и какое-то мгновение смотрит на нас, а затем возвращаетца вновь к своей трапезе.
Мы в лощине, о которой рассказывал Па, на дне небольшой речной долины. Прямо перед нами, земля поднимаетца в пологий склон. Сверху стекают два потока. Внизу они объединяютца, чтобы слитца в один узенький небольшой ручеек. Кросскрик - пересечение в устье реки. Он извиваетца и искритца прокладывая себе дорогу по дну долины.
Там, на другой стороне ручейка, пересекаемого тонким мостом, в тени сосен, стоит небольшая деревянная лачуга. Домик Мерси. Красные скамейки у самого входа. Кухонный горшок висит над огнем.
Ни каких звуков, только тихое журчание мелководной воды о камни. Такое ощущение, што всё кругом спит, словно кошка, дремлющая под полуденым солнцем.
Я никогда не видела подобнова места. Даже вообразить не могла, что где-то на земле могло существовать место, подобное этому. Из моих глаз потекли слезы. Па никогда не говорил, что Кросскрик вот такой. Он никогда нам об этом не рассказывал.
Но он знал, што это место было здесь. Он знал и продолжал нас держать на Озере все эти годы, где мы умирали, где едва хватало еды, а жить становилось всё тяжелее. А здесь всё это, всего в нескольких днях пути. Я не понимаю. Почему он не привел нас сюда? Полагаю Лью всё таки был прав. Па было плевать на нас, ему было начхать, что с нами станетца.
Я двигаюсь как во сне, медленно передвигая ноги.
Если Мерси нет дома, подожди ее, сядь на красную скамью у входа и слушай, как журчит ручей. Она долго не задержитца. Она никогда не уходит далеко.
Я пересекаю мост, бросаю в сторону рюкзаки. Расшнуровываю ботинки и кидаю их. Захожу в ручей. По щиколотку. Становлюсь на колени, чтобы зачерпнуть воды. Чистая. Холодная. Прекрасная. Я пью. Я опрыскиваю свое лицо, шею, голову.
Потом я ложусь. Я лежу на спине и позволяю воде окутовать меня.
Я закрываю глаза.
— Не каждый день я нахожу кого-то, спящим в моем заливе, — говорит голос.
Я открываю глаза. Надо мной нависает лицо. Оно перевернуто. Я моргаю. Я соображаю медлено. Чувствуя себя тугодумом. Должно быть я провалилась в сон на секунду-другую.
— Это Вы вверх ногами, — говорю я, — или я?
— Предположу, што это зависит от тебя.
На меня набрасываетца косматая пёсья морда. Длиный розовый язык лижет мне лицо.
— Эй! — говорю я.
— Траккер! Брось, мальчик!
Откуда ни возьмись появляется чья-то сильная рука. Я хватаюсь за нее и она ставит меня на ноги. Я стою и вода стекает по моим волосам и одежде.
Это женщина. Стоит рядом со мной. Высокая. Тощая. Загорелая. Белые, коротко обрезанные волосы плотно прилегают к голове. Девять лет назад они были орехового цвета и ниспадали до самых колен. Голубоглазый волк с опущенным ухом прислоняется к своей хозяйке.
— Я едва не прошла мимо колокольчиков — говорю я. — Можете быть уверенной, вас найти трудно.
— Люблю держатца подальше от всякова сброда, — говорит она.
Она прикосаетца пальцами к моей родовой тату.
— Саба из Серебряного озера. — Один уголок её рта поднимаетца вверх. — Ты выросла с тех пор, как я видела тебя последний раз. Я Мерси.
* * *
— Тебе еще положить, Эмми? — спрашивает Мерси
— Гмм, а то!
Эмми сунула последнюю ложку в рот, который был и без таво полон. Она протягивает Мерси свою пустую миску.
— Разве отец не учил тебя правильным манерам? — спрашивает Мерси.
— Эмми, — строжусь я на неё. — Ты должна сказать пожалуйста.
Эмми жует, глотает, снова жует.
— О, — бормочет она, чавкая. — Ага, пожалуста. Еще пожалуста.
— Она ест, как шакаленок, — говорю я. — Па позволял ей дичать.
— Ребенок совсем тоща, кожа да кости, — говорит Мерси. — И если ты не против, замечу, што и тебе не мешало бы нарастить мясца. В Серебряном озере настали тяжелые времена?
Я хмурюсь.
— Нет, — говорю я.
— Тебе-то самой подложить еще?
Я протягиваю ей свою пустую миску. Она смотрит на меня, приподняв одну бровь.
— А...да, пожалуста, — говорю я.
Мы едим, сидя снаружи. Я и Мерси, на красной лавочке, Эмми на крыльце. Неро склевал свою порцию внизу, а теперь взгромоздился на крышу хибары и чистил своё оперенье.
— Несите свои миски, — говорит Мерси. — Я вам не служанка.
Хромая, она подходит к костру, а мы с Эм следуем за ней и становимся рядом, держа в руках миски. Мерси размешивает содержимое казана, и мы видим, что внутри тушеное кроличье мясо. Я возвращаюсь на скамью. Мы сидим и я киваю на ее ногу.
— Чего с ней случилось? — спрашиваю я с набитым ртом.
— Лодыжку сломала, ээ... уже больше года как. Пришлось конечно самой вправлять кости и как-то справлятца, как видиш... ну так себе справилась.
— А как самой-то можно справитца?
Она пожимает плечами.
— Да как, просто делаеш, што нужно, выбора-то нет.
— Должно быть тяжко, — говорю я. — Вы довольно старая.
Она бросает на меня суровый взгляд.
— А ты довольно груба. Тебе кто-нибудь говорил об этом?
Я чувствуя, как вся заливаюсь пунцовой краской. По коже бегут мурашки.
— Да я всё время её талдычу, — говорит Эмми. — Но без толку. Вот Лью у нас приятный. Он бы Вам понравился.
— Закрой хлебальник, Эм, — говорю я. — Слушай. Мы приперлись сюда...мы пришли сюда не для таво, штобы говорить о Па с Лью.
— Я и не думала, что ты пришла сюда для этова, — говорит Мерси.
Между нами - чистейшая вода. Мерси достает настойку в маленькой коричневой стеклянной бутылке, смачивает кусок ткани и начинает обрабатывать мою все еще саднившую рану на руке.
— Я отправляюсь за Лью, — говорю я. — Я собираюсь вернуть его. Намериваюсь отправитца утром же. Я хочу оставить Эмми с Вами.
— Понятно, — говорит она.
Она смотрит на меня. Как будто она ждала большева.
— Па всегда говорил, што если чё с ним случитца, мы должны прийти к Вам, — говорю я.
— О, он так говорил, правда? — Мерси покачала головой. — Ничево про это не знаю... Мы с Траккером сами по себе. Мы не привыкли к компании.
— Но Вы же были подругой Ма, — говорю я. — Прошу, Мерси. Вы единственная, кто может нам помоч.
Она довольно долго молчит. Затем вздыхает.
— Если я оставлю её здесь, то девочке придетца работать, — говорит она.
— Она будет работать, — говорю я.
— А она-то што скажет по сему поводу? — спрашивает Мерси. — Эмми?
Эмми, как воды в рот набрала. Молчит, ничево не говорит. Она прячет лицо в своей миске, медленно жует рагу, опустив голову. Я знаю, што она слушает.
