Евгений Кривенко - Там, где была тишина
«Ну и пусть, — думал Макаров, — может, еще слюбятся».
— О чем задумались, прораб? — услышал он чей-то приятный голос и обернулся.
К нему приближалась Маруся из бригады Солдатенкова. Она прилепила к переносице обрывок бумаги, видимо опасаясь за цвет своего лица, и небрежно вертела на плече черенок лопаты, словно какая-нибудь дачница зонтик.
— Людей жду, — серьезно ответил Макаров. Он почему-то смущался в присутствии этой смешливой черноглазой красавицы. — Должны сегодня люди прибыть, завербованные. Будем в горах участок открывать. Поедешь туда?
— За своим бригадиром хоть в огонь, хоть в воду, — громко ответила Маруся, стараясь, чтобы ее услышал Солдатенков.
Тот услышал и сердито отвернулся.
— Вы что это с Наталкой поругались? — неожиданно спросила Маруся.
— Нет, что ты, — удивился Макаров. — Откуда ты это взяла?
— А она сейчас мимо меня пробежала, как оглашенная. Только глазами сверкнула. Я уж думала это вы… — Она немного помолчала и тихонько добавила: — Вы ее не обижайте, прораб. Она у нас хорошая.
— Маруся! — раздался резкий окрик.
Девушка только бровью повела.
— Ревнует, — кивнула она в сторону Солдатенкова и пошла к бригаде.
А работы идут своим чередом. На дороге особенно азартно соревнуются две бригады — Ченцова и Солдатенкова. Ченцов работал хорошо и неплохо зарабатывал. Но была, у него одна слабость — карты.
Получив получку, он сейчас же садился за «двадцать одно» и играл до тех пор, пока не проигрывался в пух и прах. В день получки он обычно приобретал на складе новую спецовку, брезентовые сапоги, а на следующее утро являлся к Макарову в своем старом, латаном обмундировании и покаянным голосом просил десятку, чтобы «опохмелиться».
— Ты же вчера получил зарплату? — удивился в первый раз Макаров.
— Все пропито сполна, — уныло отвечал Ченцов, почесывая затылок. — В очко сыграли, выпили по маленькой. Сам понимаешь…
Так повторялось почти каждую получку.
Рядом с ним работала бригада Сергея Солдатенкова — молодого русоволосого рязанца, высокого, плечистого парня с резко очерченным ртом и серыми дерзкими глазами.
Солдатенков изо всех сил старался опередить Ченцова.
Макаров распорядился установить возле участка бригады, идущей впереди, фанерный щит с надписью красной краской: «Пятилетку в четыре года». Вот уже пятый день бригада Солдатенкова держит его у себя.
Ченцов зорко следит за тем, что происходит на участке Солдатенкова. Оба бригадира чутьем угадывают, кто больше выбросил земли и вырвался вперед.
Сегодня, как видно, впереди Ченцов, потому что Солдатенков, голый до пояса, вот уже второй час не разгибает спину и не объявляет долгожданного перекура.
Лицо его со свалявшимися на лбу потными волосами и грязными пятнами на щеках не предвещает ничего доброго.
— Навались, ребятушки, — хрипло бросает он, взмахивая лопаткой. — Отдыхать на том свете будем!
— Перекурить бы, — жалобно тянет какой-то молоденький парнишка в лаптях и рваных брюках, берясь за наполненную доверху тачку.
— Вот уж курильщик нашелся! — беззлобно шутит Солдатенков. — Давай, шевелись, на штаны заработаешь!
Маруся пристально, с усмешечкой смотрит на парнишку. Лоб ее прорезает тоненькая морщинка. И вдруг в воздухе, как жаворонок, взлетает частушка:
Горы синие видны,
Мы с тобою маемся.
Заработай на штаны,
Пойдем обвенчаемся.
Все хохочут. Обиженный парнишка замахивается на Марусю лопатой, потом, широко улыбаясь поплевывает на руки и азартнее принимается за работу.
Один из землекопов, — видимо новичок, только сегодня прибывший на стройку, — вдруг бросает лопату и садится на землю.
— Может, поспать захотелось? — обращается к нему бригадир. — Так я за перинкой сбегаю.
Землекоп сердито отплевывается.
— Вот человек, и умереть не даст спокойно.
Один глаз у новичка закрыт. В другом недобрый огонек.
— Живот болит, понятно?
— У нас не богадельня, — гремит Солдатенков. — Вали за расчетом!
Одноглазый встает и молча берется за лопату. Лицо Солдатенкова смягчается.
— Сходи в контору, там аптечка есть. Шагай, Дубинка.
— К кому там обратиться? — все еще хмурится одноглазый.
— Счетовода спросишь — Буженинова, — вставляем Маруся, — высокий такой мужчина, с козлиной бородкой.
Дубинка на минуту замирает, словно не веря своим ушам, а затем с азартом принимается копать землю.
— Немного полегчало, — заявляет он. — Потом схожу.
— Перекур! — тоненьким, злорадным голосом объявляет Ченцов. — Садись, ребята, отдыхать, посмотрим, как солдатушки втыкают. Чисто цирк!
— Что это вы, Солдатенков, палку перегибаете? — отводит в сторону бригадира Макаров, наблюдавший за работой. — Людям отдохнуть нужно.
Солдатенков яростно, со всего размаху втыкает в землю лопатку. Лицо его, в грязных подтеках, гневно искажено.
— Снимай с бригадирства, — злобно шепчет он ошеломленному Макарову. — Я за работу ответчик. Понятно?
— Черти! — сердится Макаров. — Никакого порядка не соблюдают.
Он поворачивается в сторону станции и видит приближающуюся группу рабочих.
«Николай завербованных ведет, — догадывается он. — Вот хорошо, мы их отсюда прямо на горный участок и перебросим».
Люди приближаются. К Макарову подходит Николай, вытирая фуражкой потное, усталое, но довольное лицо.
— Прибыло семьдесят человек, — докладывает он. — Узнаешь главного закоперщика?
Макаров смотрит на стоящего впереди паренька в рваном халате и шляпе. Да это же Куркин!
— А быстро ты, Куркин, с Турксиба смотался, — язвительно произносит Макаров. — Выходит, и там рубли короткие?
— А я до него не доехал, — мрачно отвечает Куркин и кивает на Николая. — Вот он меня обратно сманил. Теперь уже работать буду.
Прибывшие тем временем смешались с работающими, и между ними завязался оживленный разговор.
— Людей этих сейчас же начнем перебрасывать в горы, — говорит Макаров. — Там для них кибитки устанавливают. Ты пока вместе с Натальей будешь. Договорились?
Николай изумленно смотрит на Макарова.
— Наталья сегодня в горы поедет?
— А как же? — удивляется в свою очередь Макаров. — Она же начальник участка!
Николай опускает голову.
— Наталья сегодня именинница, — тихо произносит он.
Макаров чувствует, как лицо его заливает краска.
«Как же я забыл! — злится он сам на себя. — Так вот почему у нее такое настроение».
