Томас Тимайер - Рептилия
— Ящеры и люди-ящерицы. Мне кажется, пора налить себе по стаканчику более крепкого напитка, — сказал Малони и встал.
— Полностью поддерживаю. — Не желая показаться невежливым, я пошел следом за ним к бару. По пути мы бросили друг на друга многозначительные взгляды.
Как обычно, Малони налил себе виски, ну, а я предпочел бренди. Вооружившись бокалами, мы вернулись на свои места.
— Все же, есть пробелы, — вернулся я к теме разговора, — которые я никак не могу заполнить. А именно: откуда вы хотите взять ту самую ДНК. Ведь случай с янтарем и окаменелыми останками окончился неудачей.
— Что за вопрос! Естественно, мы возьмем молекулу ДНК у живущего экземпляра.
От удивления я чуть не подавился. А это было бы весьма некстати, потому что бренди оказался отменным. Происходящее становилось все более абсурдным.
— У живущего экземпляра?!
— Разумеется.
И все же, у нее помутился рассудок. Тем не менее, я изо всех сил старался не выдать свои мысли и продолжал ей подыгрывать.
— Интересно, где же вы хотите раздобыть живого динозавра? Где-нибудь в озере Лох-Несс?
В этот момент мой взгляд зацепил фото Эмили, стоящее на камине. И я очень сильно захотел, чтобы в этот момент она оказалось рядом. Но, увы, она была далеко… в Конго!
Вдруг я почувствовал, как стены комнаты зашевелились. Нет, это невозможно! Нельзя же быть настолько сумасшедшим!
Леди Памбридж повернулась к нам с торжествующим видом.
— Господа, говорит ли вам о чем-нибудь название мокеле-мбембе?
Малони покачал головой.
— Впервые слышу. Что это? Звучит как-то по-африкански.
Мисс Памбридж сдержанно улыбнулась.
— Знакомы ли вы с понятием «криптозоология»?
Австралиец с недоумением посмотрел на даму.
— Крипто… что?
— Криптозоология. Это греческий термин, — пояснила она, — «наука о тайных животных». О существах, живущих только в легендах, чье существование не подтверждено научно. В этой сравнительно молодой науке есть несколько интересных направлений. К тому же, она привносит свежий воздух в пыльные архивы и аудитории. Вспомните об открытии видов, которые, как думали многие ученые, вымерли около шестидесяти пяти миллионов лет назад. Например, кистеперые.
— Но это же чистой воды случайность, — возразил я.
Честно говоря, я был не очень знаком с материалами этого дела, зато часто читал о нем в специализированных журналах.
— В большинстве случаев эта наука привносит невообразимую сумятицу. Криптозоология — это, по сути дела, беспросветные джунгли из мифов и легенд, в которых вымысел и реальность тесно переплетены между собой. Рассказы о йети, саскуотче, снежном человеке или о лох-несском чудовище — ничто иное, как вымысел. Ничего особенного, что могло бы заинтересовать серьезного ученого. В большинстве случаев есть вполне разумное объяснение для всего того, во что свято верят аборигены или что померещилось путешественникам, укушенным малярийным комаром, — добавил я авторитетным тоном.
— Кто или что это ваше мокеле-мбембе на самом деле? — перебил меня Сикспенс.
— Это название на языке банту, означающее «большой зверь» или просто «зверь, который может остановить реку», — пояснила леди Памбридж.
Она встала с кресла и достала с полки книгу в кожаном переплете.
— Итак, это животное, причем таких размеров, что одним лишь собственным телом может преградить течение целой реки.
Леди Памбридж подошла к нашему столу. Книга в ее руках называлась «В поисках выживших доисторических организмов», а написал ее доктор Карл П. Н. Шакер. Она открыла книгу на определенной странице.
— Вот оно.
Мы столпились вокруг стола. На раскрытой странице была нечеткая фотография, сделанная, по-видимому, с борта самолета. На картинке было изображено озеро, расположенное прямо посредине дремучего леса. А из воды виднелась длинная шея животного. Рядом с фотографией был неуклюжий набросок, изображавший это животное в полный рост. Существо очень напоминало плезиозавра, обитавшего в морях Юрского периода сто пятьдесят миллионов лет назад.
— Плохой снимок, — заметил Малони, и выпустил клуб дыма прямо в открытую книгу. — Какого же роста этот малый? Здесь не за что зацепиться, чтобы предположить, каков он на самом деле.
— Аборигены рассказывают, что этот зверь около четырех метров в длину, он издает низкие, раскатистые звуки, — продолжала хозяйка. — По нашим же данным, речь здесь идет о животном, чьи размеры значительно превышают эти злосчастные четыре метра.
— Как вы пришли к такому выводу? — спросил я.
Мне не терпелось узнать, что же еще припасено у нее, чтобы развеять наш скептицизм. Все же мы достаточно повидали и о многом знаем, чтобы так быстро дать себя очаровать этим нечетким снимком.
— Я хочу еще кое-что показать вам, — сказала она в то время, когда мы снова усаживались в свои кресла. — Это видеозаписи, которые сделала моя дочь незадолго до своего исчезновения. Их, вместе с другими вещами доставили из Ликуала.
Голос леди Памбридж дрогнул. Вот о чем говорил Бенджамин Хиллер. В пакете, что доставили ей неделю назад, лежали именно эти записи.
— Вы же понимаете, что все, что вы здесь слышите и видите, придется сохранить в строжайшей тайне, — говорила хозяйка. — В случае, если вы попытаетесь извлечь выгоду изо всей этой истории, вам придется иметь дело с моими адвокатами. Это такой опыт, от которого я искренне хотела бы вас предостеречь. — Она подмигнула нам. — Не говоря уже о том, что кто-то вам действительно поверит. А теперь, пожалуйста, послушайте меня очень внимательно.
Свет погас, и проектор отобразил нечеткие снимки. Спустя какое-то время я начал понемногу ориентироваться, как вдруг на стене появилась четкая картинка. Мы увидели водную гладь, освещенную лунным светом и окаймленную со всех сторон мощными деревьями, которые были похожи на темных ночных стражей. Тишину ночи нарушали лишь стрекотание и воркование полуночных лесных жителей. Поверхность воды была ровная, как зеркало.
Вдруг вдали на поверхность вырвались воздушные пузыри, но воде прошли концентрические волны. За камерой послышался возбужденный шепот, который тут же стих. Количество пузырей увеличилось, вот они уже превратились в белую бурлящую иену, которая казалась странной и неестественной в тиши джунглей. Тишина? Действительно, привычные шорохи и звуки, прежде наполнявшие воздух, стихли. Теперь же слышалось лишь бурление и журчание и еще какой-то звук, который я так и не смог определить. Он был похож на гудение, издаваемое тонущим пароходом.
Внезапно что-то разбило водную гладь. На поверхности показалась длинная, раскачивающаяся шея, заканчивающаяся крошечной головой.
