Эдгар Берроуз - Тарзан - приёмыш обезьяны
И все же Тарзан подрастал. Он все быстрее и быстрее развивался и успешно догонял своих сверстников-обезьян. В десять лет он уже превосходно лазил по деревьям, а на земле мог проделывать такие фокусы, которые были не по силам его братьям и сестрам.
Он во многом отличался от них. Часто они дивились его изумительной хитрости. Но Тарзан был ниже их ростом и слабее. В десять лет человекообразные обезьяны уже совсем взрослые звери, и некоторые из них достигали шести футов. Тарзан же все еще был подростком-мальчиком. Но зато каким мальчиком! Подрастая, он ежедневно целыми часами гонялся по верхушкам деревьев за своими братьями и сестрами.
Он выучился делать прыжки в двадцать футов на головокружительной высоте и мог с безошибочной точностью и без видимого напряжения ухватиться за ветку, бешено раскачивающуюся от ветра. Он мог на высоте двадцати футов перебрасываться с ветки на ветку, молниеносно спускаясь на землю, и был в состоянии с легкостью и быстротой белки взбираться на самую вершину тропического гиганта. Ему было всего десять лет, а он уже был силен, как здоровый тридцатилетний мужчина, и обладал несравненно большей подвижностью, чем тренированный атлет. И день ото дня силы его прибывали.
Жизнь Тарзана среди этих свирепых обезьян текла счастливо, потому что он не помнил иной жизни и не знал, что во вселенной есть что-нибудь, кроме необозримых джунглей и зверей в них.
Он начал понимать, что между ним и его товарищами существует большое различие. Маленькое его тело, коричневое от загара, стало вдруг вызывать в нем острое чувство стыда, потому что он заметил, что оно совершенно безволосое и голое, как тело презренной змеи или другого пресмыкающегося.
Он пытался поправить дело, обмазав себя с ног до головы грязью. Но грязь высохла и облупилась. Вдобавок это причинило ему такое неприятное ощущение, что он решил лучше переносить стыд, чем подобное неудобство.
На равнине, которую часто посещало его племя, было маленькое озеро, и в нем впервые увидел Тарзан свое лицо, отраженное в зеркале светлых прозрачных вод. Однажды в знойный день, в период засухи, он и один из его сверстников отправились к озеру, чтобы утолить жажду. Когда они нагнулись, в тихой воде отразились оба лица: свирепые и страшные черты обезьяны рядом с тонкими чертами аристократического отпрыска старинного английского рода. Тарзан был ошеломлен. Мало того, что он безволосый! У него, оказывается, такое безобразное лицо! Он удивился, как другие обезьяны могут терпеть его в стае.
Какой противный маленький рот и крохотные белые зубы! На что они похожи рядом с могучими губами и клыками его счастливых братьев? А этот тонкий нос — такой жалкий и убогий, словно он исхудал от голода! Тарзан покраснел, когда сравнил свой нос с великолепными широкими ноздрями своего спутника. Вот у того действительно красивый нос! Он занимает почти половину лица! «Хорошо быть таким красавцем!» — с горечью подумал бедный маленький Тарзан.
Но когда он рассмотрел свои глаза, то окончательно пал духом. Темное пятно, серый зрачок, а кругом одна белизна! Отвратительно! Даже у змеи нет таких гадких глаз, как у него!
Он был так углублен осмотром своей внешности, что не услышал шороха высоких трав, раздвинутых за ним огромным зверем, который пробирался сквозь джунгли. Не слышал ничего и его товарищ-обезьяна: он в это время жадно пил, и чмоканье сосущих губ заглушало шум шагов тихо подкрадывающегося врага.
Шагах в тридцати от них притаилась Сабор, свирепая львица. Нервно подергивая хвостом, она осторожно выставила вперед мягкую лапу и бесшумно опустила ее на землю. Почти касаясь брюхом земли, ползла эта хищная огромная кошка, готовясь прыгнуть на свою добычу.
Уже всего около десяти футов отделяло ее от ничего не подозревавших подростков. Львица медленно подобрала под себя задние ноги, и рельефные мускулы красиво напряглись под золотистой шкурой.
Львица так плотно прижалась к земле, что казалось, будто вся растеклась, только изгиб спины возвышался над травой. Хвост, напряженный и прямой, как палка, замер.
Одно мгновение она выжидала, словно окаменев. А затем с ужасающим ревом прыгнула. Львица Сабор была мудрым охотником. Свирепый рев ее, сопровождавший прыжок, мог бы показаться совсем лишним. Разве не вернее напасть на жертву безмолвно? Но Сабор знала быструю реакцию обитателей джунглей и почти невероятную остроту их слуха. Для них внезапный шорох травяного стебля был таким же ясным предостережением, как самый громкий рев. Сабор понимала, что ей все равно не удастся бесшумно прыгнуть из-за кустов. Не предостережением был ее дикий рык. Она испустила его, чтобы бедные жертвы оцепенели от ужаса на тот краткий миг, пока она не запустит своих когтей в их мягкое тело.
Поскольку дело касалось обезьяны, Сабор рассудила правильно. Звереныш оцепенел на мгновение, но этого мгновения оказалось достаточно для его гибели.
Не то Тарзан, дитя человека. Жизнь в джунглях, среди постоянных опасностей приучила его отважно встречать всякие случайности, а более высокий ум действовал с быстротой, недоступной обезьянам. Вой львицы Сабор наэлектризовал мозг и мускулы маленького Тарзана, и он приготовился к моментальному отпору.
Перед ним были глубокие воды озера, за спиной неизбежная жестокая смерть от когтей и клыков. Тарзан всегда ненавидел воду и признавал ее только как средство для утоления жажды. Он ненавидел ее, потому что связывал с ней представление о холоде, о проливных дождях, сопровождаемых молнией и громом, которых он боялся. Его дикая мать научила избегать глубоких вод озера. Разве он не видел сам несколько недель до того, как маленькая Нита погрузилась под спокойную поверхность воды и больше не вернулась к племени? Но из двух зол быстрый его ум избрал меньшее. Не успел замереть крик Сабор, нарушивший тишину джунглей, как Тарзан почувствовал, что холодная вода сомкнулась над его головой.
Тарзан не умел плавать, а озеро было глубокое, но он не потерял своей обычной самоуверенности и находчивости. Он стал энергично работать руками и ногами, пытаясь выбраться наверх, инстинктивно делая движения, присущие плывущим собакам. Через несколько секунд нос его оказался над поверхностью воды, и он понял, что, продолжая такого рода движения, он сможет держаться на воде и даже двигаться в ней.
Тарзан был изумлен и обрадован этим новым умением, так неожиданно приобретенным, но у него не было времени долго об этом думать. Он плыл теперь параллельно берегу и видел жестокого зверя, который, притаившись над безжизненным телом его маленького приятеля, схватил бы, конечно, и его. Львица напряженно следила за Тарзаном, очевидно предполагая, что он вернется на берег, но мальчик и не думал это делать. Вместо того он испустил громкий предостерегающий крик своего племени. Почти немедленно издали донесся ответ, и тотчас же сорок или пятьдесят обезьян помчались по деревьям к месту трагедии.
