Уилбур Смит - Охота за слоновой костью
Они снова сели в «Зодиак» и вернулись на катер. Стоило им оказаться на борту, как капитан поднял якорь и катер медленно вошел в залив.
Зрелище было великолепное: из голубой воды круто вздымались вулканические утесы, между черными скалами лежали пляжи с яркооранжевым песком.
Снова сели в «Зодиак» и высадились на одном из пляжей близ устья реки Убомо. Оставив капитана Каджо и двух матросов на берегу с лодкой, Дэниэл и Бонни поднялись на самый высокий утес и были вознаграждены панорамным видом на залив и озеро.
Они смотрели сверху на большую рыбачью деревню в устье реки Убомо. На берегу лежали примерно двадцать лодок-дау, еще столько же усеивали воды озера. Флот на крылатых парусах направлялся к заливу; ночная ловля закончилась, рыбаки возвращались на берег с уловом.
Вдоль всего берега залива на песке были разложены для просушки сети, и до вершины утеса доносился сильный запах рыбы. Голые черные дети играли в песке и плескались в озере. Мужчины работали на дау или, поджав ноги по-турецки ноги, сидели с иглами в руках и чинили сети. По деревне грациозно передвигались женщины в длинных платьях; размалывая зерно в высоких деревянных ступках, ритмично взмахивая пестиками и опуская их, или склоняясь к кострам, где на огне стояли котлы на треногах. Дэниэл указывал Бонни на разные сценки, нужные для фильма, и Бонни поворачивала камеру, следуя его указаниям, и снимала.
— А что будет с жителями деревни? — спросила она, глядя в видоискатель «Сони».
— Фундамент казино по плану должны начать закладывать через три недели… Думаю, их переселят в другое место, — сказал Дэниэл. — В новой Африке правители передвигают людей, как шахматные фигуры.
Он замолчал и, заслонив глаза, стал всматриваться в дорогу, которая вела из селения в столицу.
Ветер, дующий с гор, медленно нес над озером облако красной пыли.
— Дай-ка взглянуть через телевик, — попросил он Бонни, и та протянула ему камеру. Дэниэл быстро настроил объектив на максимальное увеличение и увидел приближающуюся колонну.
— Военные грузовики, — сказал он. — И транспортеры. Я бы сказал, что на транспортерах бульдозеры.
Он вернул ей камеру, и Бонни начала разглядывать приближающуюся колонну.
— Какие-то армейские маневры? — предположила она. — Нам можно снимать?
— В любом другом уголке Африки я бы поостерегся направлять камеру на военных, но у нас есть именной указ президента Таффари. Снимай!
Бонни установила легкий штатив-треножник, который использовала для съемок на большом расстоянии, и стала снимать приближающуюся колонну.
Тем временем Дэниэл подошел к краю утеса и посмотрел вниз, на берег. Капитан Каджо и матросы лежали на песке. Каджо, по-видимому, отсыпался после вчерашней гульбы. Оттуда, где он лежал, деревня не была видна.
Дэниэл вернулся и стал наблюдать за Бонни.
Колонна уже приближалась к околице деревни. Ей навстречу бежала толпа детишек и бродячих собак.
Дети бежали рядом с грузовиками, смеялись, махали руками, собаки истерически лаяли. Грузовики въехали на открытую площадку в центре, служившую одновременно футбольным полем и местом собраний.
Солдаты в камуфляже, вооруженные автоматами «АК-47», спрыгнули с грузовиков и построились на футбольном поле.
Из кабины головного грузовика вышел офицер-хита и через мегафон начал созывать жителей деревни. Обрывки его усиленной мегафоном речи доносились туда, где стоял Дэниэл. Ветер то усиливался, то ослабевал, часть говорившегося на суахили Дэниэл не расслышал, но основное было ясно.
Офицер обвинял жителей деревни в укрывательстве инакомыслящих, сопротивлении экономическим и сельскохозяйственным реформам нового правительства и в контрреволюционной деятельности.
Пока он говорил, взвод солдат прошел на берег и окружил там детей и рыбаков. Их повели на деревенскую площадь.
Жители деревни заволновались. Дети прятались за юбки матерей, мужчины возмущались и размахивали руками, обращаясь к офицеру. Солдаты начали прочесывать деревню, выгоняя людей из крытых тростником хижин. Один старик вздумал сопротивляться, когда его выводили из дома, и солдат ударил его прикладом. Старик упал, его оставили и перешли к соседней хижине, пинком распахнули дверь и закричали на обитателей. На берегу другая группа солдат встречала приближающиеся лодки и подталкивала рыбаков штыками.
Бонни не отрывалась от видоискателя.
— Вот это материал! Вот это настоящая работа! Я не шучу, это тянет на премию «Эмми».
Дэниэл ничего не ответил. Ее радостное возбуждение не должно было так задеть его, но задело. Он и сам журналист, понимает необходимость находить свежий, пикантный материал, способный расшевелить телезрителей, привыкших, что их пичкают смутой и насилием, но то, что они сейчас видели, было страшно, как действия эсэсовцев, зачищающих европейские гетто.
Солдаты начали грузить рыбаков в поджидающие грузовики, женщины кричали и пытались отыскать в толпе детей. Некоторые жители сумели собрать жалкие узлы с имуществом, но большинство оставалось с пустыми руками.
С тягачей съехали два желтых бульдозера, их моторы взревывали, из выхлопных труб тянулся синий дизельный дым.
Один из бульдозеров развернулся и опустил передний стальной нож. Блестя на полуденном солнце, нож прорезал стену ближайшей хижины, и тростниковая крыша рухнула.
— Великолепно! — воскликнула Бонни. — Я не могла бы поставить сцену лучше. Невероятный кадр!
Женщины вопили и плакали — это был особый звук, голос африканского горя. Один из мужчин вырвался и побежал к ближайшему полю сорго. Солдат выкрикнул предупреждение, но мужчина пригнулся и побежал быстрее. Короткая автоматная очередь прозвучала, как несколько хлопков шутих. Бегущий упал, перевернулся в пыли и застыл.
Какая-то женщина закричала и кинулась к лежащему; к спине был привязан шалью младенец, второго ребенка, постарше, она держала на руках. Солдат штыком преградил ей путь и заставил повернуть назад к грузовику.
— Сняла! — Бонни была страшно возбуждена. — Все сняла! Расстрел и все остальное. Все записано. Черт, как здорово!
Солдаты были хорошо обучены и безжалостны. Все произошло очень быстро. Через полчаса в грузовики согнали все население деревни, за исключением тех рыбаков, что еще были на озере. Первый плотно набитый людьми грузовик уехал туда, откуда прибыл.
Два бульдозера двигались вдоль ряда хижин, и те одна за другой рушились.
— Боже, надеюсь, пленка не кончится, — тревожно бормотала Бонни. — Такой шанс выпадает раз в жизни!
Дэниэл с самого начала операции молчал. Он был частью Африки. Он видел, как уничтожали другие деревни. Он помнил лагерь партизан в Мозамбике. А после видел, как действуют в деревне повстанцы РЕНАМО. Видел насильственное выселение в Южной Африке, но не мог заставить сердце ожесточиться и не сочувствовать страданиям африканцев. И сейчас, глядя, как завершается эта маленькая драма, чувствовал, что его вот-вот вырвет.
