Том Хилленбранд - Охота за темным эликсиром. Похитители кофе
– Иди на ванты.
– Что? Но почему?
– Притворись, что ты юнга.
Прошло мгновение, прежде чем она поняла:
– Это не наши спасители.
– Нет, а теперь сделай это. Пожалуйста.
– Овидайя, я хочу остаться с тобой, что бы ни…
– Ханна, пожалуйста!
Он наклонился и что-то прошептал ей на ухо. Овидайя не думал, что она послушается его, однако вместо того, чтобы сдвинуть свои темные брови и начать ругаться, она лишь кивнула, а затем повернулась и принялась подниматься по такелажу. С каменным лицом ученый пересек палубу и поднялся к Янсену. Тот поглядел на него со смесью интереса и пренебрежения.
– Мистер Янсен, кажется, вы были правы с самого начала.
Капитан кивнул и выплюнул кусок жевательного табака:
– Да! Чума побери Голландскую Ост-Индскую компанию!
– Что посоветуете?
– Нам не уйти, мистер Челон. Мы можем спустить паруса или сражаться.
– Вы имеете в виду, погибнуть.
– Lever duad üs slav[107], как говорят у нас.
Овидайя кивнул:
– Возможно, я даже согласен с вами. Но мы не имеем права принимать решение за всех на борту.
Он увидел, как Янсен сжал губы. Рука Овидайи опустилась на рукоять его меча и сжала ее так крепко, что побелели костяшки пальцев. Капитан шумно вздохнул, а затем крикнул:
– Боцман! Опустить паруса. Поднять белый флаг!
* * *К «Коронованной любви» приблизились две гребные лодки, одна с запада, другая с востока. В первой сидели двое мужчин в форме, в руке каждый из них держал шляпу с перьями. Один из них был великан. По оценке Овидайи, рост его достигал шести с половиной футов, если не семи. Второй мужчина был значительно ниже и одет в камзол мушкетера. Изуродованное шрамами лицо Овидайя видел в Смирне и узнал бы его всегда.
Во второй гребной лодке сидел всего один мужчина. Он не был солдатом, но тоже одет в форму – форму голландского купца. Пит Конрадссоон де Греббер стал еще толще, чем был во время их последней встречи. И по-прежнему похож на личинку, укутанную в черный дамаст.
Овидайя и остальные стояли на передней палубе, обезоруженные и со связанными руками. От де Греббера, Бара и Полиньяка на «Любовь» переправились уже несколько отрядов: две дюжины корсаров, кроме них – отряд голландских солдат. Только по их знаку командующие сели в лодки.
Первым на палубу поднялся Жан Бар. Окинул взглядом пленных, подошел к Янсену и похлопал его по плечу:
– Кнут Янсен! Вот мы и свиделись снова.
Датчанин тоже поздоровался, хоть и неохотно, а затем стал рассматривать Бара. Капитан корсаров был одет в роскошную одежду, на пальцах красовались перстни с бриллиантами, стоившими, скорее всего, больше, чем весь его корабль. Овидайя с удивлением обнаружил, что, кроме этого, пират был одет в особый плащ, синий с багряным подбоем и весь расшитый золотом и серебром. Право носить такой плащ было особой честью, его можно было получить только по особому распоряжению короля. Кажется, капитан пиратов пользуется большим почетом у Людовика Великого.
– Вы выглядите как чертов адмирал, Бар, – проворчал Янсен.
– Я не он, – гигант весело подмигнул ему, – но велики шансы, что его величество сделает из меня шевалье – только подождите. – Бар рассмеялся. – Однажды я еще стану контр-адмиралом королевского флота.
Тем временем на палубу поднялись Полиньяк и де Греббер. Бар приветствовал руководителя Голландской Ост-Индской компании:
– Мое почтение, господин. Ваш капитан не хочет к нам присоединиться? Мы с де Врие добрые знакомые, вместе сражались под командованием де Рюйтера, когда я еще состоял на службе у голландцев.
Де Греббер поклонился в ответ:
– Боюсь, он злится на вас за то, что под Сен-Мало вы потопили три его фрегата.
– Такой чувствительный, это так на него похоже. И все же передайте привет капитану де Врие.
Бар обернулся к мушкетеру, который все еще во все глаза глядел на Овидайю:
– Месье, может быть, сейчас нам стоит уладить деловые вопросы? – И он указал на кофейные растения, выставленные между мачтами. – Если я правильно понял, это для вас.
Де Греббер кивнул:
– Это так. Ребята, грузите их и везите на флагманский корабль. Немедленно передайте их там месье Коммелину, ботанику. Если пострадает хоть одно из растений, я спущу с вас шкуру. Вперед!
И голландские солдаты принялись перегружать кофейные растения в лодки. Марсильо шагнул вперед. Некоторые корсары тут же подняли мушкеты.
– Никаких глупостей, – рявкнул Бар. – Я не хотел бы вас расстреливать, но, если вы вынудите меня сделать это, я повторять не буду.
И он снова обернулся к своим собеседникам:
– Пленники ваши, капитан Полиньяк. Как и договаривались, верно?
Мушкетер кивнул и окинул взглядом компанию. Казалось, он искал кого-то.
– Где еврей?
– Мертв.
– Давно?
– Со Смирны. Был убит обломком дома.
Полиньяк посмотрел ему в глаза. Овидайя почувствовал, что мушкетер ищет в них ложь, но тщетно.
– Вы кого-то потеряли? – спросил Бар.
– Одного не хватает, – отозвался Полиньяк, – но он не важен. Его величество в первую очередь интересуется вот этим господином, – и он указал на Вермандуа, – и Челоном.
Пират кивнул.
– Судно переходит ко мне со всем, что есть на нем? Если позволите заметить, я ожидал более богатой добычи.
У Полиньяка задрожали губы:
– Это вам не каперский поход, месье! Речь идет о непосредственном приказе его величества! Это должно быть честью для вас!
– Честь могут себе позволить только дворяне, месье. А мне нужно кормить большую семью.
– Вы…
– А теперь я прощаюсь с вами, чтобы месье имел возможность обсудить свои дела без посторонних ушей, – произнес де Греббер и оскалил зубы в улыбке, какая часто бывает у трактирных вышибал. – Всего наилучшего.
Полиньяк что-то буркнул. Де Греббер направился к релингу.
– Почему, сеньор? – крикнул ему вслед Овидайя. – Вы должны ответить на этот вопрос.
Голландец обернулся подчеркнуто медленно:
– Я ничего вам не должен.
– Отнюдь. Пятьдесят тысяч дукатов.
– Вы их получили бы, если бы сумели осторожно доставить растения в Амстердам. Однако несколько недель назад я узнал от французского посла в Гааге, что вы хоть и сумели добыть растения, однако не смогли вести себя скромно. Нанять сына Людовика Великого – о чем вы только думали?
– Это был хороший план.
Де Греббер покачал головой:
– Вы умны, однако вам не хватает утонченности, месье. Нам стоило прислушаться к мастеру Домселаеру из исправительной тюрьмы. Он с самого начала видел вас насквозь. В своем высокомерии вы полагали, что умнее других.
На это Овидайя не нашелся, что ответить.
– Возможно, – продолжал де Греббер, – это так и есть. Вот только острый ум – это еще далеко не все.
