Карл Май - Из Багдада в Стамбул
– Я предполагал, что он собирается освобождать арестованного, но знал и то, что ему понадобятся лошади. В любом случае, ему пришлось бы возвращаться к стойлу, и я решил спрятаться здесь, чтобы напасть неожиданно.
– Прятаться тебе было совершенно не обязательно. Достаточно было позвать хавасов.
– О сиди, достаточное еще не самое хорошее, а хорошим я считал поймать подлецов лично.
– Вот за это нам теперь приходится расплачиваться!
– Аллах да отдаст их снова в наши руки! Итак, я ждал. Их было трое. Они спросили меня, что мне здесь нужно. Но Баруд эль-Амасат, едва на меня взглянув, сразу узнал, ведь я выступал одним из свидетелей. Он бросился на меня с криком. Я оборонялся, как мог, изорвал ему одежду. Меня здорово побили.
– Почему ты не применил оружие?
– Сиди, против меня было шесть рук. Если бы Аллах дал мне десять рук, я бы часть использовал, чтобы взять пистолеты. Меня повалили, обернули в кафтан и связали. Вот так я и лежал до твоего прихода.
– Ну и дела, хаджи Халеф Омар! Ну и дела!
– Сиди, я тоже могу сказать: «Вай-вай!» Но ведь это нам не поможет. Они уехали. Если бы мы были в пустыне, их следы легко можно было бы найти, но здесь, в большом Эдирне…
– Я знаю, куда они поехали.
– Слава Аллаху, что он дал тебе сведения…
– …которые тебе сегодня не удалось получить, – прервал я его. – След человека – не сам человек. Посвети! Что здесь лежит?
Халеф нагнулся и поднял большой фланелевый платок, осмотрел его и сказал:
– Это я сорвал с Баруда. Тут есть еще и сумочка.
– В ней есть что-нибудь?
Он залез туда и сказал:
– Кусок бумаги. Вот.
Я рассмотрел его при свете лампы и развернул. Это было коротенькое, в три строчки, письмо. Значки были такие мелкие, что я не мог прочитать. Поискав на месте боя другие свидетельства, я больше ничего не нашел. Невероятным было то, что эти трое не тронули нож и оба пистолета Халефа, оставшиеся в сумке, что стояла в углу его комнаты.
– Манах эль-Барша снимал комнату у тебя? – спросил я у хозяина, взиравшего на все с изумлением.
– Да.
– Он часто у тебя останавливался?
– Да.
– Так что ты его хорошо знаешь?
– Да. Его зовут именно так, как ты его называешь, он предприниматель.
– Где он живет?
– В Ускубе. Но дома бывает нечасто. Он занимается несколькими районами и объезжает их.
– Отведи нас в комнату, в которой он жил.
Я надеялся найти хоть какие-то следы, но увы. Задание, которое я дал Халефу, было исполнено, но с неудачным результатом, и я отослал его с лошадью домой. Он чувствовал себя не в своей тарелке и бормотал извинения, выдирая волоски из бороденки.
Гуляму я сказал, чтобы шел срочно к кади и доложил о сложившейся ситуации. До сих пор он не проронил ни слова, но сейчас произнес:
– Это слишком, уж очень слишком! Кто бы мог подумать, что так оно получится! Если бы мы не пошли в баню, а остались дома, Оско встретил бы нас вовремя и бегство не удалось бы.
– Мы должны были предвидеть нечто подобное!
– Но чем нам поможет кади? Разве он может что-либо исправить?
– Надо рассказать ему о происшедшем, и только с его помощью мы можем получить свидетельство того, что арестованный больше не находится под стражей.
– Кади наверняка спит.
– Так разбудим его.
– Но займется ли он этим делом?
– Должен заняться!
Судья, как мы и предполагали, отошел ко сну, и мне стоило немалых усилий убедить слугу, чтобы тот разбудил его. Нас пропустили. Он принял нас с не совсем гостеприимной миной.
– Мы передали Баруда эль-Амасата в твои руки, – начал я тоже не очень приветливым тоном. – Ты позаботился о том, чтобы его охраняли?
– Ты пришел только для того, чтобы задать мне этот вопрос?
– Я хочу выслушать твой ответ.
– Арестованного хорошо охраняют. Вы можете идти.
– Нет, не мы можем идти, а он ушел.
– Он? Кто?
– Арестованный.
– Аллах акбар! Бог велик, он тебя поймет, но мне твои слова непонятны!
– Скажу проще: Баруд эль-Амасат бежал!
Кади аж подскочил на подушке, на которой сидел, а перед этим лежал.
– Повтори, что ты сказал – «бежал»?
– Да.
– Убежал… Из зиндана! Куда, не знаешь?
– Мы его встретили.
– Аллах! Почему же вы его не схватили?
– Не могли.
– А почему вы решили, что это он?
– Мы только недавно об этом узнали. Один человек его освободил – Манах эль-Барша.
– Манах эль-Барша? Да я его знаю! Он был раньше сборщиком налогов и жил в Ускубе. Сейчас он ушел со службы и живет в горах.
Значит, он побежит в горы. И я спросил:
– Ты не видел его сегодня во время слушания?
– Нет. Откуда ты его знаешь?
– Я узнал его имя и кое-что о нем самом от одного торговца одеждой. Он жил у болгарина Доксати, купил лошадей и вместе с Барудом и кем-то третьим ускакал из города.
– Кто же этот третий?
– Я не знаю, но могу предположить, что охранник из тюрьмы, ключник.
Мы рассказали ему вкратце о происшедшем. Он быстро собрался, вызвал десять хавасов и устремился вместе с нами в тюрьму.
Главный надзиратель был немало удивлен таким визитом и в столь поздний час.
– Веди нас к арестованному по имени Баруд эль-Амасат! – приказал кади.
Служитель повиновался и был немало изумлен, когда увидел, что камера, где сидел заключенный, оказалась пуста. Охранник же, которому был поручен Баруд, таинственным образом исчез.
Гнев кади трудно было описать. В немецком языке вряд ли найдутся такие выражения, которые употреблял судья в отношении работников сего заведения. В завершение своей тирады он приказал запереть в камере самого начальника тюрьмы. Я попытался успокоить его тем, что сообщил о нашем решении начать преследовать преступника завтра с утра. Он пообещал дать самых надежных и исполнительных хавасов. Потом мы вышли на улицу и зажгли прихваченные фонари прямо у дверей тюрьмы. Без таких ламп можно было запросто попасть в полицию и провести ночь в малоприятном обществе.
Мы немного отошли и тут, огибая угол дома, столкнулись с человеком, который, как я тогда подумал, в спешке переходил с одной стороны улицы на другую. Он налетел на меня, отскочил и закричал:
– Осторожнее!
– Это ты осторожнее! – ответил я ему.
– Аман! Аман! Прости! Я очень спешу, и лампа погасла. Не позволишь ли мне зажечь ее от твоей?
– Пожалуйста!
Он вынул фонарь из своего светильника, сделанный из промасленной бумаги, и прижал к моему. При этом он объяснил свою спешку:
– Я бегу к аптекарю. У нас заболел гость, он говорит только по-немецки, он из Немчистана.
Этим он разжег мой интерес. Речь шла о каком-то моем соотечественнике, к тому же попавшем в беду! Любопытство мое разгорелось.
