Андрей Валентинов - Волонтеры Челкеля
— Вы уверены, капитан, что вам нужно именно в Иркутск? — внезапно спросил полковник.
— Так точно, — отрубил Арцеулов. — У меня приказ, господин полковник.
— Хорошо, — чуть подумав, ответил Гассек. — Мы доставим вас в Иркутск. Остальное — под вашу ответственность. Распорядитесь!
Последнее относилось к тому самому офицеру, что сообщил об отречении адмирала. Он с изумлением поглядел на полковника, затем на Арцеулова, вероятно, не понимая причин такого внимания к безвестному капитану. Но полковник уже козырнул Ростиславу и направился дальше. Ростислав с запоздалым сожалением сообразил, что не успел его поблагодарить.
— Пойдемте, господин капитан, — вздохнул обладатель брезгливого голоса. — У пана полковника сегодня непонятное настроение… Так вы уверены, что вам надо именно в Иркутск?
— Да, — кивнул Ростислав. Он и сам не мог понять причины такой удачи.
— Хорошо, — продолжал чех. — Через полчаса отходит эшелон. Но имейте в виду, вы едете только до Иркутска. Если вы рассчитываете на что-нибудь большее…
— Мне надо в Иркутск, — повторил Ростислав, вдруг почувствовав, как нелегко дался ему этот день.
— Вам виднее, — пожал плечами офицер, — но имейте в виду, в Иркутске мы контролируем только вокзал…
Арцеулов не отвечал. Чех удивленно поглядел на странного русского, и они оба зашагали в сторону станции.
2. ПОСЛАНЕЦ СИББЮРО
Степа Косухин оказался в Иркутске ранним утром шестого января, голодный, изрядно замерзший, но полный революционного оптимизма. С ним была его партизанская гвардия — сотня черемуховских шахтеров, вместе с которыми он воевал уже третий месяц. Еще за день до этого они доели последние консервы и дожевали остаток сухарей. О табаке и говорить не приходилось — курящие, в том числе и сам Косухин, страдали уже который день. Мерзавцы-чехи предлагали меняться, но ничего путного в обмен не было. В конце концов распропагандированный Степой легионер подарил черемховцам две пачки какой-то жуткой японской отравы, которой хватило лишь на одну раскурку, да и то по половине папиросы на каждого. Впрочем, Степа не унывал. Он выполнил приказ Иркутского большевистского комитета и самого товарища Чудова, а по сравнению с этим все остальное было несущественной мелочью.
Приказ этот пришел в Черемхово аккурат вечером третьего января. Товарищ Чудов сообщил о взятии власти в Иркутске эсеровским Политцентром, о заключении соглашения между ними и большевиками, требуя немедленной присылки подкреплений для усиления большевистского влияния в городе. Командиром он приказывал назначить товарища Косухина Степана Ивановича.
Степа был горд. В Черемхово и его окрестностях было немало командиров постарше и поопытнее его, и он воспринимал этот приказ, как особое доверие партии. Правда, многие, как он успел заметить, не очень рвались из угольного района, где в последние дни стало относительно спокойно, в Иркутск, где ожидались серьезные дела. Война шла к концу и многие товарищи начали проявлять самый настоящий оппортунизм. Косухин презирал оппортунистов. Он быстро собрал отряд, причем взял только добровольцев из тех, кого знал лично, позаботился о том, чтобы каждый из партизан имел по две обоймы к винтовке и по три самодельные ручные бомбы, и той же ночью занял позицию вдоль железной дороги. Первые два эшелона, сопровождаемые бронепоездами, пришлось пропустить, зато третий оказался как раз таким, каким нужно. Легионерский пост у семафора был обезврежен заранее, и перепуганный чешский комендант эшелона после долгой ругани согласился выделить для маленькой армии Степы Косухина два пустых вагона. Правда, вагоны оказались товарными, мороз продирал до костей, а проклятые чехи категорически отказались выделить отряду хотя бы ящик тушенки. Впрочем, получив отказ, Степа не стал настаивать. Главное было — быстрее добраться до Иркутска, где, как он чувствовал, его отряд будет очень нужен для дела мировой революции.
Смысл происходящего Косухин подробно объяснял бойцам отряда, для чего неоднократно переходил из вагона в вагон, один раз чуть не свалившись прямо под колеса поезда. Партизаны были ребятами сознательными и понимали с полуслова.
Степа был уверен, что радоваться по случаю захвата Иркутска рано. Прежде всего, в Иркутске власть взяли не лучшие представители трудового народа — большевики, а тайные агенты мирового капитала — эсеры, сибирские кооператоры и прочая мелкобуржуазная шушера. Более того, часть города по-прежнему контролируют мерзавцы-чехи, которые хотя и объявили нейтралитет, но втайне, без сомнения, сочувствуют классово близким им гадам-белогвардейцам. И наконец, поблизости от Иркутска стоят банды врага трудового народа атамана Семенова, а с запада, сквозь тайгу, в город идет недобитый генерал Каппель. Ввиду этого Степа считал совершенно необходимым установление в Иркутске власти Советов, для чего, по его глубокому убеждению, и предназначался его отряд.
Со Степой не спорили. Несмотря на свои двадцать два года Косухин пользовался немалым авторитетом. Его уважали за лютую, истинно классовую ненависть к врагу и безупречное пролетарское происхождение. Все знали, что товарищ Косухин был прислан в Черемхово еще в августе месяце по приказанию Сибирского бюро ЦК, — а что такое Сиббюро, в эти месяцы знал каждый. Степа, до того громивший белых гадов под командованием самого Фрунзе, теперь стал одним из организаторов повстанческого движения в районе Иркутска и, несмотря на отсутствие партизанского опыта и молодость, вскоре неплохо проявил себя, заслужив похвалу самого товарища Нестора — знаменитого анархо-коммуниста Каландарошвили. Собственно, Каландарошвили и познакомил Степу с товарищем Чудовым, который, как только в Иркутске начались бои, и вспомнил о молодом посланце Сиббюро.
Отряд Косухина вывалился из вагонов в аккурат на первой платформе Иркутского вокзала и тут же был со всех сторон окружен целым батальоном легионеров. Партизаны уже отстегивали тяжелые самодельные бомбы жуткого вида, когда наконец, подбежал какой-то перепуганный офицер, с которым Степа вступил в переговоры. Как выяснилось, чехи, занимавшие вокзал, всерьез решили, что воинство Косухина в нарушение перемирия прибыло для штурма иркутского железнодорожного узла.
Будь у Степы не рота, а, к примеру, батальон, он, вероятно, так бы и поступил. Соблюдать соглашения с проклятыми империалистами он не собирался. Однако, силы были не равны и Косухин потребовал немедленного предоставления каждому бойцу по пачке папирос и свободного пропуска отряда за пределы станции. И то и другое было ему тут же предоставлено, после чего довольный таким развитием событий Косухин вывел отряд на привокзальную площадь.
